В результате я выбрала для доставки почтовое отделение в Ростиславле на Главном вокзале. Тридцать семь километров от Кириллова я на машине как-нибудь осилю.

Нашла нотариуса рядом с гостиницей, в Столешниковом переулке, и записалась на приём. Если сон был не совсем сном, значит, завещание на моё имя должно быть. А если так, оно должно быть зарегистрировано и нотариальной онлайн-системе.

И тут я упёрлась в то, о чем думать совсем не хотелось…

Смешно сказать, я строю свою будущую жизнь на снах. А если это был просто бред, воспалённый разум, сновидение – и только? Нет и не было в городе Кириллове никакой Агнии Николаевны Апраксиной, а в доме номер девять по Волжской набережной живёт большое семейство с бабками, детками и малыми правнуками, или наоборот – горюет горькую старый пьяница. Что, если так?

– Ну, и ладно. И пусть. Значит, куплю дом по соседству, и буду жить так, как решила, – вслух сказала я сама себе. – Две недели стану вживаться в местные реалии, потом устроюсь на работу в больницу, а тем временем решу, где буду учиться дальше. Хотя бы и в Ростиславле, почему нет? Правда, заочное обучение ни по одной врачебной специальности не прокатит, только очно. Это не наездишься каждый день. Но вот фармакология, кажется, допускает самостоятельное изучение теории… Буду узнавать.

Двенадцатого вечером я заперлась в своём номере в «Будапеште», откупорила запасенную бутылку хорошего коньяка, налила полбокала и сказала вслух, глядя в зеркало:

– Вечная вам память, Агния Николаевна. Если правду говорят, и на девятый день после смерти душа отправляется в рай – ну, или на перерождение, кто во что верит, – то я желаю вам самой лёгкой дороги и самой лучшей новой жизни.

Наверное, это мне померещилось, но за моей спиной в зеркале промелькнула туманная тень, и будто лёгкая рука погладила по волосам.

– Живи, девочка, – прозвенело в ушах.

Господи, как же меня трясло, пока я, проехав Ростиславль, искала в навигаторе город Кириллов!

Я тащусь в неимоверную дыру, где никто меня не ждёт.

Я рассчитываю жить в доме, оставленном мне по завещанию. О да, завещание и в самом деле есть, нотариус нашёл его в их профессиональной системе и зафиксировал мои претензии – но что я стану делать, если какие-нибудь соседи уже поселились в этом самом доме? Боже мой, да кто угодно: ближайшие соседи, цыганское семейство, бродяги или бомжи…

Я приеду в Кириллов в три часа дня и начну новую жизнь. С чего? С заселения? С визита к участковому? Со знакомства с соседями?

Заметив автозаправку, я съехала с дороги, приткнула машину в сторонке и отправилась выпить кофе.

Хватит метаться, другой дороги у меня нет. Идея насчёт участкового отличная, я и в самом деле начну с него.

Запланированные две недели на вживание мне не понадобились: дом будто меня вспомнил. Не глядя, я протягивала руку и брала чайник или салфетку, знала, как включать стиральную машину и у кого лучше покупать мясо. Память Агнии Николаевны была со мной.

Левобережной части города понадобился месяц, чтобы меня признать. Первым пришёл за мазью для поясницы сосед Иван Ксенофонтович, буквально через час прибежала его жена Варвара за промыванием для глаз.

Так и пошло.

Ещё одно наследство от Агнии Николаевны – её тетрадь с записями – обнаружилось в рабочем кабинете, стерильно чистой комнате без окон, где рядами стояли флаконы с жидкостями, тихо урчал огромный холодильник, а два рабочих стола, лабораторный и письменный, казалось, ждали, чтобы я взялась за дело.

Я и взялась.

* * *

Ну, хватит воспоминаний, меня ещё ждёт беседа с дежурным следователем. Вон он, как раз закончил что-то писать и с интересом посматривает в мою сторону. С участковым разговаривает, наверное, обо мне расспрашивает. Что ж, совесть моя чиста, да и Михаил Матвеевич дурного слова не скажет, он ко мне за травой тоже наведывался.

Следователь представился Егоровым Петром Григорьевичем, и я мысленно посочувствовала ему: человеку с таким количеством букв «Р» в фамилии, имени и отчестве живётся явно нелегко.

– Господин следователь, а пойдёмте в дом, там и сесть можно, и вам писать удобнее будет, – предложила я.

Мы прошли на кухню: в гостиной у меня только журнальный столик, а в рабочий кабинет я вообще никого не пускаю, да и сама полностью переодеваюсь, прежде чем войти.

– Итак, Анастасия Александровна, давайте быстренько ваши данные заполним? – сказал Егоров.

– Вообще-то, это всё есть у вашего лейтенанта Сосницкого, он мой паспорт фотографировал…

– А вы продиктуйте ещё раз, мне удобнее будет заполнить документ, – и он ласково улыбнулся.

У меня нехорошо заныло где-то под ложечкой. Цыкнув на внутренний голос, я продиктовала всё, что требовалось.

– Так, значит, вы работаете фельдшером в здешней городской больнице? И давно?

– С двадцать восьмого марта сего года.

– Месяц с небольшим, получается… И как вам у нас?

– Пока всё хорошо. Март переползли, апрель проскочил, а уж с мая заживём!

– А дом этот вы, выходит, унаследовали от Агнии Николаевны Астаповой? Кем она вам приходилась, не скажете?

Ну, Пётр Григорьевич, на такие ошибки только второклассника ловить, и то заметит.

– Фамилия её была Апраксина, господин следователь. А кем приходилась… Трудно даже и сформулировать. Моя мама была Агнии Николаевне троюродной внучатой племянницей.

– Дальнее родство.

– Дальнее, – согласилась я, и замолчала.

Егоров полистал свои записи и снова посмотрел на меня.

Вот странно, вроде красивый мужик: дать ему выспаться и накормить хорошенько, будет не хуже любого австралийского пожарного с календаря. А я смотрю в его серые глаза, и хочется от него сбежать, хотя никакой моей вины ни в чём нет.

– Скажите, Анастасия Александровна, а погибшего вы хорошо знали?

– Я его вообще не знала.

– Как так? Вы вот и имя его называли… Город у вас небольшой, вроде все со всеми знакомы.

– Имя мне известно, потому как он был в какой-то степени городской легендой. Непьющий лодочник, ха! Но я с Бухвостовым ни разу даже не разговаривала.

– Почему?

– Да не о чем было, – я пожала плечами. – Он ко мне не приходил, поскольку был, по слухам, человеком здоровым. Я его лодкой не пользовалась, так как в правобережную часть города ездила всего дважды, и оба раза – на пароме. Мне эти лодочки кажутся просто страшными!

– Вы имеете в виду, что он был здоровым человеком и не приходил к вам в городскую больницу?

– Нет, я о другом. Да вам, наверное, участковый наш сказал – я травница. Ко мне многие обращаются, кому настойку для поясницы, кому валериану…