- Все равно! - отец идет следом. - Мне тут проект прислали для новой гостиницы, а посоветоваться не с кем. У матери голова болит – ей все нравится, Лялька до сих пор гуляет, а Умка сегодня снова вернулась в печали. Что там случилось с ее докладом - не знаю, но, кажется, Катя расстроена.

- Пап, не бузи. Лучше чайник поставь и чего у нас там вкусного есть? Я голодна  – жуть!

- По-ля! – повышает голос отец, обернувшись. - Чего у нас есть на ужин? Твой ребенок голоден!

- Светуль, кажется, котлеты остались, если Оля с Костиком не съели, - отвечает из зала мама. – Я слышала, они час назад на кухне толклись, так что не уверена.

- Съели! – приложив ладонь ко рту, докладывает папа. – И даже подливку. У Костика аппетит – мужик! В общем, овсянка с ветчиной пойдет? – спрашивает участливо. Повар из него не ахти какой, но когда у тебя три дочери, а у жены - три ветклиники, приходится чему-нибудь, да научиться. И неважно, что старшей из дочерей уже двадцать семь. Ответственность штука такая: если она есть – с годами не проходит. - И рыбка соленая. Ум-м, доча-а… - на лице родителя появляется ухмылка хитрого кота, налакавшегося сливок. - Мне друзья такую рыбку презентовали – закачаешься!

- Конечно пойдет!

- Тогда я быстро! Свет?

- А? – я оборачиваюсь на пороге.

- А может, по бокальчику пивка сообразим на двоих? Ну, раз уже у нас есть рыбка?

Я улыбаюсь и на секунду прикрываю глаза, давая понять, что согласна.

- Можно и по бокальчику. Но не больше, Уфимцев, - строго грожу пальцем родителю, -мне завтра на работу!

- Понял, Светуль! Сейчас все оформлю!

Отец у меня известный в городе бизнесмен. Владелец сети ветеринарных аптек и зоомагазинов в крупном областном центре. Совладелец нескольких гостиниц на побережье и курортных комплексов. Дядька интересный и важный, все как положено. При кожаном портфеле, личном водителе, автомобиле последней марки «Лексус», тремя исполнительными директорами и пятикомнатной квартирой в самом дорогом жилом комплексе города – известной высотке «Седьмое небо».

Но все это находится в большом мире за дверью. Когда он дома, он обычный сорокашестилетний мужик. Все тот же Толик Уфимцев, в прошлом способный студент, который в девятнадцать лет женился, а в двадцать два катал меня на спине и кричал веселой лошадкой: «Иго-го! Светлячок, держись!»

Форель действительно оказалась нежная и вкусная, а пиво – мое любимое, баварское.

Мы сидим с отцом в кухне за столом, на стене беззвучно работает телевизор, и листаем презентационный проект нового, улучшенного интерьера vip-зала приморской гостиницы.

- Ну и как тебе, доча? Дизайнер обещает, что выйдет достойно. Матери нравится.

- А тебе? Что смущает, пап? Ты же сам хотел зал в светлых тонах.

- Да, но я представлял, что это будет дерево. Что-то в духе английской провинции или в стиле Прованса.

- Я тебя умоляю, пап. Давай только без цветов и рюшей. Всех этих виньеток и лаванды, оставшихся в прошлом веке.

- Но голубой и салатовый, Свет! - сомневается отец. - Непривычное сочетание! Даже и не знаю, что думать. Я как-то больше привык к классике.

- Здесь салатовый не доминирует, смотри. Он практически растворен в обилие кремового и отлично сочетается с голубыми портьерами и ровными линиями. Ты только представь – море, солнце, простор и чистый воздух. Такой же чистый, как эти цвета. Большой светлый зал, залитый светом, открытая терраса. И людей, которые приехали отдохнуть и расслабиться. Пап, отличный проект и отличная атмосфера, поверь. Мне нравится.

- Ну, раз ты так говоришь…. Значит, соглашаемся?

Я поднимаю бокал и осторожно касаюсь краем отцовского. Улыбаюсь устало.

- Значит.

Мы немного молчим, пока отец догрызает рыбку. После - болтаем о рабочем дне. Я рассказываю об Андрюшке и о Белуге. Отец – о встрече с партнерами и новых планах. Как всегда брюзжит, что мама много работает и ему это не нравится. А теперь еще и я возвращаюсь поздно.

- Свет, ну и чего ты второй день молчишь, - с осторожной укоризной спрашивает, когда мы все-таки решаем распить по второму бокалу – пиво сегодня  выше всяких похвал. Или это день был трудным? - Думаешь, если не расскажешь, так тебе легче, что ли, станет? Ну, что там решили органы опеки? Суд снова не дал добро?

Я устало повожу плечами.

- Нет. На полное усыновление не дал.

- Отказали? Ты же собрала все необходимые документы!

- Отклонили.

- И что их не устраивает на этот раз?

Вздох из груди вырывается сам собой. Говорить об этом трудно.

- Многое.

- Света…

- Пап? – я встаю, беру со стола оба бокала и отношу к мойке. Споласкиваю их, а затем возвращаю на место. - Тебе что, своих проблем мало? Вон, у тебя Лялька с Котэ подрастают, за ними глаз да глаз нужен. Катя учится. Мать с такой работой скоро загонит себя. Я обязательно попробую что-нибудь сама придумать, обещаю!

- Мои главные заботы – это мои дети, - становится серьезным отец. - Я же вижу, что у тебя сердце не на месте и хочу знать, что происходит. Почему отказали? Юрист нас уверил, что все будет в порядке! – возмущенно поджимает рот. - Сейчас даже одинокие женщины могут усыновить ребенка. Так почему нет? Что они там себе придумали?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Есть нюансы, пап. Не все так просто.

- Но я же сказал, что помогу с операцией. Может, они там не в курсе, в своих важных опекунских кабинетах, что Андрюшке помощь нужна? Или забыли? Он, между прочим, каждый день растет. Сколько можно откладывать?

- Нет, не забыли. Они в курсе. А так же в курсе размера моей низкой заработной платы и отсутствии личной жилплощади. Но самое главное даже не это.

- А что же?

- Андрюшка не обычный ребенок. Он ребенок, перенесший физическую и психологическую травмы. Ему необходимо  длительное лечение и помощь психолога. По мнению опекунского совета, он должен воспитываться в полной семье. В семье, где есть мать и отец. Где есть все условия для его  здорового и полноценного развития.

- Но ведь ты же и есть психолог! И ты его любишь! Какого рожна  им еще надо-то?!