Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От бонхойцев я уже слышал о чужеземцах вполне европеоидного вида, после визитов которых иногда оставалось потомство. Вот один из таких моряков и стал отцом Ралинги. Причём, если судить по тону, каким Темануй всё это рассказывал, рождение моё от чужака, да вдобавок вне брака, никого не волновало. Главное, что Танагарива, его мать, принадлежала к сонаям.
Попутно выяснилось, что от этих же светлокожих моряков местные изредка получают некоторое количество металлического оружия. Например, кинжал и топорик нашего старосты, являющиеся предметом его гордости. В Аки-Со, располагавшемся наиболее удачно, пришельцы чаще, чем в других местах к западу и востоку по берегу, набирали воду и выменивали свои товары на продукты и местные украшения.
Впрочем, не так уж и часто это случалось. По крайней мере, Темануй мог сказать, что последний раз иноземный корабль приставал в этих краях шесть или семь лет назад. Тогда моряки выменяли у жителей Аки-Со на два кинжала, топор и два наручных браслета двух свиней, две корзины баки и несколько связок ракушек. Что можно считать очень выгодной сделкой: обычно один кинжал или топор из жёлтого металла шёл за две-три свиньи или двадцать корзин баки.
От местных дел мой псевдородственник перешёл к рассказу о своей буйной молодости. Когда ему было «столько дождей, сколько сейчас тебе, Ралинга», дед Темануй отправился на запад Пеу (так, оказывается, называется вся страна, куда меня угораздило попасть) служить некоему Большому вождю, именуемому у сонаев типулу-таки, а у бонхойцев – тиблу-таки. Этот типулу-таки (впрочем, дед, и многие, называл его просто типулу) был в отдалённом родстве с Темануем.
К сожалению, мои познания в местном языке были ещё не очень, так что понимал я дедка только в общем и целом. Хотя за сегодняшний день словарный запас обогатился не на один десяток слов, пускай и в сонайском произношении, которое отличалось от бонхойского.
Но то, что сонаи круче всех в Пеу и мне надлежит гордиться принадлежностью к этому племени, я уяснил. Оставалось только догадываться, каким образом сонаи расселились повсюду и всех заставили с собой считаться: не то несколько поколений назад они спустились со своей горы и захватили всю страну, не то их сородич стал тиблу в результате переворота или какой-то интриги и потом подтянул родню ко двору. Я даже не понял со слов Темануя, кем является этот тиблу-таки – самодержавным монархом или лицом выборным, вроде президента. Равно как до конца не было ясно, является Пеу островом или нет: с одной стороны, чужаки, привозящие металлические изделия, вроде бы могут попасть к нам только морем, но с другой – мой родственничек упоминал о своём участии в стычках с тинсами, рана и сувана, которые не подчинялись тиблу.
Не въехал я и в разглагольствования Темануя о ганеоях и дареоях. Понятно, это деление на низших и высших соответственно. То, что сонаи и бонхойцы принадлежат к дареоям, а суне – к ганеоям, это тоже ясно. Но дальше я почти ничего не понял: чем определяется принадлежность к тем или другим, каковы права дареоев и обязанности ганеоев. Что-то я не заметил особого достатка у бонхойцев, да и сонаи, явившиеся в Бон-Хо, не могли похвастаться какими-то понятными цивилизованному человеку проявлениями богатства.
Оставалось только предположить, что довольно убогий уровень развития туземной экономики просто не позволяет эксплуатировать человекам друг друга в масштабах, дающих возможность одним полностью жить за счёт других. Ну, или второй вариант: большая часть того, что удаётся вытрясти с ганеоев, достаётся дареойской верхушке, например, тому же тиблу-таки с его окружением, а также тем таки, которые не имеют приставку «тиблу» (таковых дедок тоже упоминал).
Со службы у тиблу-таки Темануй как-то съехал на времена, когда он дома, в Сонаве, занимался наставничеством в Мужском доме. Здесь лексика была мне практически вся знакома. Хотя лучше бы я ничего в этой части рассказа не понимал. Поскольку мой престарелый родственник ударился в воспоминания о своих нежных, если так можно выразиться, отношениях с мальчиками-воспитанниками. Дедок аж прекратил выкалывать очередную картинку, вспоминая о далёких временах, когда его мужской силы хватало и на обеих жён, и на подростков в Мужском доме.
Как-то неуютно слушать голого старика, нависающего над тобой, касающегося твоего тела, о том, как в молодости он трахал пацанов, да ещё во всех подробностях.
Под влиянием опасения за филейную часть своего тела я даже на некоторое время стал как-то меньше обращать внимание на то, как дедок орудует на спине иголками и бритвочками-раковинами. Впрочем, где-то ближе к обеду все наколотые места так нещадно горели, что уже было всё равно, о чём там этот престарелый педераст разглагольствует. А окончание процедуры помню вообще смутно: чьи-то руки поднесли к моему рту чашку с водой, но я больше разлил, чем выпил. Доковылял до циновки. Дальнейшее слилось в череду провалов в неспокойный лихорадочный сон и пробуждений. Не знаю уж, что со мной случилось – нервное потрясение, болевой шок, последствие сепсиса или всё вместе взятое, но дед Темануй, как понимаю, всё это время был рядом, поил и кормил меня. По крайней мере, когда я более-менее пришёл в себя, он сидел на корточках на соседней циновке. Оказалось, колбасило меня больше двух суток. Интересно, со всеми подросшими папуасами так сурово обходятся, или это мой родственничек торопился набить на моей шкуре сразу всю двадцатичетырёхлетнюю биографию Ралинги с прилагающимися татуировками защитно-магического характера?
Едва я отлежался, дедок взялся за краткий курс молодого сонайского дареоя. Сподвигло его на это впечатление от разговоров со мной, которое сводилось к трём немудрёным пунктам: первое – я действительно ничего не помню, второе – наставники из местного Мужского дома халатно относились к своим обязанностям по обучению потерявшего память, третье – я не совсем безнадёжен, и в мою голову можно впихнуть премудрости, которые необходимо знать уважающему себя сонаю.
И следующие два дня я выслушивал «лекции» по быту, культуре и обычаям моих новых сородичей. Впрочем, лекциями их можно назвать и без кавычек: дед Темануй оказался не лишён педагогических способностей, так что я действительно узнал немало полезного и нужного для жизни среди туземцев. К сожалению, записей вести возможности не было, приходилось полагаться на память.
Так что период реабилитации и восстановления я провёл с немалой пользой для себя.
Глава 2,
в которой герой,
