Разумеется, для отца такие деньги – непроблема. И даже в два раза больше – тоже не проблема. И даже в три раза...Раечка хоть и не знала толком, сколько у папы денег, подозревала одно: много.Его новая жена меняет шубки, авто и бриллианты даже чаще, чем, к примеру, тапротивная и высокомерная долговязая тетка, которая ходит вместе с Раечкой вшейпинг-зал, меняет футболки и брюки или лосины. Впрочем, с теткой-то всепонятно: ей уже лет за сорок, а может, даже и больше, ну вот она и торопитсявзять от жизни все, что можно и нельзя. Вот и кокетничает с собственнымотражением в зеркале – больше-то в шейпинг-зале никого не потрясешь неземнойкрасотой! Все дамы там заняты сугубо собой. Раечка вообще обратила внимание наэту мымру только потому, что она жуткая зануда. Раечка как-то сказала, чтопрограмму пора менять, потому что ей это отстойное г... надоело, так надо быловидеть, как перекосилась старая вешалка! И посмотрела своими водянистымиглазами этак свысока... Конечно, Раечка понимает, что если в тебе сто семьдесятдва сантиметра, как в этой Алене (ее Аленой зовут, вешалку), то хочешь нехочешь, а будешь смотреть на окружающих сверху вниз, как жираф на божьихкоровок. Но ведь это же ненормально – быть такой высокой, это же стыдно дляженщины, этого же стесняться надо, ну, скрывать как-то, а не щеголять, задравнос и выпятив грудь да еще и взгромоздясь при этом на высоченные каблуки!

В ее-то годы, господи боже, еще и вшейпинг-зал таскаться... Да если Раечка доживет до тридцати, это вообще будетчудо из чудес, после этого возраста надо сразу стреляться, вешаться, топиться –ну, на худой конец, заводить собственный косметический салон, как поступиламудрая Раечкина маманька. Не сама она его завела, конечно, – папанькаподарил, когда с ней разводился: в качестве отступного. Хорошее отступное,ничего не скажешь! Благодаря этому салону маманька всегда подтянута и затянутаво всех нужных и ненужных местах, зашита и ушита. Надо думать, эта Алена тожевтихаря подтягивается в каком-нибудь салоне, потому что выглядит...отвратительно хорошо она выглядит, пакость такая.

И ноги у нее жутко длиннющие... Конечно,Раечке пока только шестнадцать, может, годам к сорока или... или даже больше унее тоже ноги вытянутся, но ведь на кой ей это будет нужно в те-то годы? ХотяАлена, похоже, очень хорошо знает, что делать с такими ногами, вон, задирает ихвыше головы да еще, говорят, бальными танцами занимается, и бойфренды у нее, послухам, один другого моложе и красивей...

Отвратительная, просто отвратительнаястарушонка, а туда же!

Вдобавок, говорят, она какие-то романчикипописывает. Дрянь, конечно, какую-нибудь. Не то чтобы Раечка читала... но этоведь само собой понятно, что чепуху всякую пишет. На что может быть способнаместная знаменитость? Настоящие писатели живут как минимум в Москве, ну а впровинции тусуется только полный отстой. И взгляды у нее, у этой АленыДмитриевой, тоже жутко отстойные.

Раечка один раз, собираясь после шейпингадомой, посмотрела в окно и говорит:

– Не погода, а х...

Ох, как распыхтелась эта Алена! А что такогобыло сказано? Нормальное, общеупотребительное слово!

Как и все нормальные люди, отец и мать Раечкиматерятся. Новая жена отца – тоже. Ой, Раечка один раз слышала, как она оралана папаньку:

– Чмо недое...! Ты мне обещал «Ауди», а чтокупил? Какое, на... «Пежо»? Его только в жо...!

Ну, крепко было, в общем, сказано. Затодоходчиво. Отец быстро купил новой жене «Ауди», а Раечкиной матери отдал«Пежо». Вот что делает простой, элементарный мат. Алена же обожает читатьпроповеди на тему, что матерщина портит генофонд. Это же надо, дожить до такихлет и не стесняться пороть подобную чушь! Как будто генофонд портит незасорение экологии, а какая-то фигня вроде слов!

Хотя, кажется, не одна Алена такая замшелая.Димка вон тоже напрягся из-за того мудака. Да ну, беда какая, подумаешь!Обойдется!

Однако почему-то не обходилось... Его что-то слишкомсильно заклинило. Отвернулся, помрачнел. Только что тискал Раечкину ручку,восхищался ее пальчиками с длиннющими ногтями (наращены в маникюрном салоне, ноДимке такие подробности знать совершенно ни к чему, пусть думает, будто стакими ручонками Раечка и уродилась!), игриво тыкался носом в щечку и тянулся кгубкам, однако Раечка кокетливо уворачивалась... теперь она не стала быуворачиваться, но Димка уже к ней не тянется.

– Дим, да ладно тебе. Что я такогосказала? – Раечка ласково пристукнула по его колену. – Ну Ди-им...

– Знаешь, Райка, – вдруг сказал он,вставая, и у нее нехорошо забилось сердце от этого его тона, от этого имени:раньше никогда, ни разу он не называл ее «Райка» или даже «Раечка», тольколасково и необыкновенно – «Раисенок», – забудь, о чем я тебе говорил,ладно?

– В смысле? – насторожилась она.

– Ну, ты права: это глупость была – просить утвоего отца деньги под мой проект. Конечно, он не даст. Никаких гарантий,никакого поручительства. И ладно бы еще на счет перевести, а то ведь наличканужна... Этот мужик свой товар не афиширует, отдаст его только за живой налик.Конечно, какой нормальный человек такие деньжищи просто так отдаст незнакомомупацану, которого дочка, можно сказать, с улицы привела? Я-то про себя точнознаю, что я не кидала, не лохотронщик, не аферист, но людям-то этого вот таксразу не понять. Может, я и не мудак, конечно, но и умником меня не назовешь.

Показалось Раечке или в самом деле голос уДимки при слове «мудак» сделался каким-то не таким?..

Обиделся? Неужели до такой степени можнообидеться из-за какой-то ерунды?

– Дим, да ладно, – снова пробормоталаона. – Да плюнь, ну ерунда это...

– Райка, пошли, смотри, одиннадцать уже. Опятьбудем твою маршрутку ждать до полного отмерзания конечностей! А потом придетсятебе на такси ехать.

Димка торопливо сгреб на поднос пустыестаканчики из-под кофе и сандэя, красные фирменные пакетики из-под жаренойкартошки, бумагу из-под биг-маков, сунул все это в мусорный контейнер (он былжутко аккуратен и просто-таки изводил Раечку тем, что норовил сам убрать засобой посуду в любой кафешке, куда они заходили, иной раз доводя до шоковогосостояния официантов) и чуть ли не силком поволок девушку прочь из теплого,вкусно пахнущего нутра «Макдоналдса» на засыпанную снегом, продутую ветрамиулицу.

– О, смотри, 185-я идет! Вот повезло!

Да, повезло, конечно: ведь эта маршрутка шлабуквально до Раечкиного подъезда. От всех других приходилось топать чуть ли неквартал, а пройти глухим вечером даже один квартал по автозаводским дремучимчащобам – это иногда то же самое, что по минному полю ползти или под обстреломпобывать. Чревато... Обычно эту маршрутку приходилось ждать невесть сколько. Нокакой черт ее принесло именно сейчас? Они ведь даже не успели ни поговоритьтолком, ни проститься!