«А ты недальновидный пронырливый дурак», – едва не выплюнула в его красное лицо.

Сдержано улыбнулась и кивнула.

– Как устроюсь, пришлю вестника, а может и не пришлю. Было приятно увидится, кузен.

Я открыла дверь и услышала, как Эдуард ее со всей дури закрыл. Не ожидал подставы, а она случилась. Ничего папочка, если и раньше я не пропадала, то вскоре буду жить там, где тепло воспоминаний согреет душу.

Атти восторгалась моими манипуляциями всю дорогу.

– Как ты его… Глупый, как есть! И не понял, что по полной облапошили, и против клятвы не пойдет, и ты с него шкуру последнюю сдерешь. Молодец, девочка, школа Бети. Как есть школа ведьмы.

Тепло улыбнулась. Это точно. Тетушка быть учила быть мудрой, знать с кем можно быть нахальной стервой, а где собой.

– Поможешь мне выбрать наряд? – спросила у домовушки, когда Олаф сделал вторую остановку у торгового ряда.

Атти покраснела и счастливо кивнула.

– Олаф, мы будем в течение двух часов, можешь пока отдохнуть.

– О, так я это... в таверну схожу, – просиял мужчина.

– Вот и отлично, – кивнула, и отправилась рассматривать вывески лавок, ища ту, которая мне нужна была сегодня.

«У Роксаны» – гласила вывеска, а на стекле написан незамысловатый слоган: «Заплати и носи».

– Оригинально, – хмыкнула, – Нам похоже сюда.

Я быстренько открыла дверь, услышала звон колокольчика. Он оповещал о новом посетителе. В помещение было пусто и красиво. Скромно, со вкусом. На вешалках висели платья, под ними выстроились туфли, на стенах вились плющом растения. Пахло благовониями. Белая ширма для примерок стояла поодаль.

– Прошу извинить меня…

Женщина вплыла в зал и замолкла.

– За опоздание, – ее взгляд прошелся по моей одежде.

Оценивающе. Губы поджались.

Я хохотнула.

– Вы не переживайте, мне есть чем оплачивать, но крайне не профессионально с вашей стороны так реагировать на простоту.

– Я ничего не сказала, – подобралась держательница лавки.

– Но показали. Это недопустимо, – вздохнула я, – Мне нужно два вечерних туалета, одно повседневное, две ночные сорочки, нижнее белье и три пары обуви. С них, пожалуй, и начнем.

– Обувь подбирается под одежду, – запротестовала модистка.

– А если она неудобная? – вздернула бровь, – Я не притязательна во вкусах. Мне главное – комфорт.

– Поторапливайся, – не выдержала Атти и показалась женщине, – Леди спешит.

Я посмотрела на домовушку несколько осуждающе, но согласилась.

– Да, мы спешим. В течение часа нужно закончить.

Роксана, я полагала, что модистку зовут именно так, быстренько призвала помощниц, которые меня увели за ширму и раздели. Обувь мы подобрали быстро и я едва не задубела. Мерить голой – это чересчур, а в лавке отсутствовали обогревающие камни.

Платья сменяли друг друга. «На каждый» день я оставила бледно-розовое с круглым вырезом. Мягкий корсет подчеркивал тонкую талию, высокую грудь. Остальные же не вызвали бурного восторга, особенно, когда пришлось за все расплачиваться. Я торговалась, как научила Бет, и мне пару золотых все же уступили. В целом, была довольна. Не так, чтобы очень… Все же готовые платья, сорочки и прочее – это совсем иное, нежели, когда шьют с тебя. Я сразу же надела теплый дорожный костюм темно-зеленого цвета и сапожки. Остальные вещи сейчас погрузчики доставят к карете и будут ждать там, пока мы не заберем.

– Больше сюда ни ногой, – Атти ворчала по дороге к карете, – Это надо же… Заставили мерзнуть! Да еще с таким гонором! А цены? Вини, ты видела эти цены? Это даже не шелк, а подделка. А туфли? Туфли хороши, но явно…

– Успокойся, – мягко попросила, – Главное, что у меня есть приличные вещи для выход в свет.

– Ты должна сиять, как северная звезда, деточка. Как уготовано тебе судьбой. Если этот противный Эдуард не вышвырнул бы тебя, то…

– Выдал бы замуж за какого-нибудь престарелого богача. Я даже немного благодарна ему… Теперь я маг, у меня есть дом, ты. И я была спасена от светских приемов, где пришлось бы скалить зубы каждому встречному, – завернула за угол, – Смотри, Атти, уже начинают украшать стенды. Скоро тут все будет в огнях, здорово, правда? Вот бы перед отъездом домой поглядеть на праздник.

Мечтательно вздохнула. Я видела, как люди шнуруют туда-сюда, как небо начинает темнеть, как от запахов в воздухе сжимается живот. Сейчас бы тыквенного чая, да с медом. Чуть поодаль заметила пятерых детишек. Они жались к стене, и друг дружке. Их лица красные, обветренные, на руках нет варежек… У меня их тоже нет.

Дети тянут маленькие ручки прохожим, и молят о милости.

Вздохнула, залезла в сумочку и посчитала монеты. Самой маловато, но им нужнее.

Подошла села на корточки.

– Кто вы? – спросила у них.

– Леди, подайте на пропитание! – заплакала девочка лет шести.

Ее губы дрожали, а худое тело содрогалась от эмоций.

Мальчишки смотрели волком, но голодные глаза жадно осматривали мою новую одежду.

– Так кто вы? Скажите, и я вас накормлю.

– Ох, леди, леди, – запричитала Атти, – Какая же вы у меня добрая.

– Сироты мы, – выдавила девчушка.

– Элла, – шикнул на нее рядом стоящий мальчуган.

Они были чем-то похожи. Все худосочные, голодные и рыжие.

– Что Элла?! – закричала она, – Мы целый день мерзнем, есть хотим, и никто! Никто даже на булку хлеба не дал. А эта милая леди…

– Люди бывают разными, Элла, – отрезал мальчик повыше.

– Согласна, – улыбнулась я, – Меня зовут Винтер, у меня у самой мало монет и я тоже дико хочу есть. Если проводите до таверны, то вместе поедим суп, отогреемся. Как вас зовут? Клянусь, что ничего плохого не замышляю.

– Я Элла, это мои старшие братья Брайн, Нейт, Каис и Макс.

– Так и думала. Вы очень похожи. Не проводите меня до таверны? Я в первый раз в городе, еще теряюсь.

Говорила мягко, чтобы не отпугнуть. Дети мне не верили, но желание поесть и согреться было выше. Тем более братья волновались за маленькую сестричку, которая то и дело начинала реветь. У меня сердце слезами обливалось, при виде деток.

Элла взяла меня за руку и повела. Мальчишки шли за нами и переговаривались. Не привыкшие к доброте, они опасались незнакомки. И правильно… В мире много жестокости, и всегда нужно быть острожным.

Таверна находилась не так далеко, как я представляла. Открыв дверь, на нас налетел теплый вкусный запах. В нем слышались отголоски мясного наваристого супа, жаренной картошки и крепленного эля.