— Не знаю, — честно ей призналась и тоже сделала глоток чая, показавшегося мне совсем безвкусным. — Он пишет?

— Три недели уже молчит. Но я особо ни на что не надеюсь уже.

— Странная ты, Туська, — с горечью ухмыльнулась ей, — вроде и злишься, ненавидишь его за поступок этот, а сидишь и ждешь.

— Дурная потому что! — рассмеялась она, и я вслед за ней.

Может, подруга и смогла побороть страхи, успокоить свое сердце и открыться новым чувствам, но я пока сделать этого не могла. Почему-то в памяти сразу всплыло лицо Тимофея и наша с ним ошибка. Стало стыдно за себя, за мысли и поведение, коим я позволила управлять собой в тот злополучный вечер. Но образ мужчины быстро стерся, хотя для этого пришлось приложить немало усилий.

Наташа ушла. За окном было далеко за полдень. До времени, когда следовало бы сходить за Машей, оставалось полтора часа. В квартире стояла чистота, комнаты проветривались еще с утра, а на плите варились гречка с подливкой. Освободив для себя несколько минут, я набралась смелости и впервые за последние полтора месяца по своей инициативе набрала номер Жени.

— Лиза? — прозвучал хриплый и слегка удивленный голос.

— Да. Сообщить хотела: в следующее воскресенье мы с Машей будем заняты. Если очень хочется провести время с дочерью, можешь прийти к ней в субботу.

— Лиза, нам надо поговорить, — муж пропустил мои слова мимо ушей. И в этом был его выбор.

— Нам есть о чем говорить, Жень. Ты прав. Но есть одна маленькая загвоздка — я не хочу.

— Но так не может продолжаться! — с раздражение произнес он.

— Как именно? Если тебе что-то не нравится, вини в этом только себя.

— Себя? — разозлился внезапно он. — Если бы не Наташа…

— … то я и дальше бы как дура носила розовые очки. Спасибо ей, пусть и с опозданием, но я прозрела. Мне пора.

Даже не попрощавшись, завершила звонок и уставилась в окно. Привычная картина цветущих деревьев, сочной зелени и невысокого забора нашего дома сменилась простором и видом на пятиэтажки за перелеском. Из уютного гнездышка, в котором, как мне казалось, я построила свое счастье, переселилась в кательцовое девятиэтажное здание. В дыру размером двадцать восемь квадратных метров. Вот только здесь я чувствовала себя намного свободнее. И хоть не имела привычных удобств и окружающей красоты, у меня оставалась моя дочь, а под сердцем росло еще одно чудо.

Невольно рука легла на живот. Я вновь вспомнила тот вечер, вернее то, чем он закончился.

— Это правда? — Женя с сомнением смотрел на меня, сложив руки на груди.

— Да.

— И какой срок?

— Я думаю, что недель пять.

Он шумно вздохнул и резко выдохнул. Затем подошел к окну и молча уставился в темноту. Шел второй час ночи. Помню, как сильно мне хотелось спать. После скандала за столом, ссоры Ани и Степана, плачущей от страха Машки, потому что “большая рыжая тетя кричит как ведьма из сказки”, мне так хотелось отдохнуть. Забыть кошмар сегодняшнего дня. Я даже готова была простить Женю за обидные слова во время ужина. А желание увидеть в его глазах хотя бы толику радости придавало сил, потому я стояла у двери и ждала. Правда с каждой минутой терпение иссякало, а его молчание начинало угнетать.

— Так ничего и не скажешь? — не удержалась от вопроса.

В ответ муж обернулся и окинул меня странным недовольным взглядом. Как будто смотрел на пустое место, внезапно подавшее голос.

— Я думаю, что еще один ребенок нам не нужен. У меня совсем другие планы…

Дальше я слушала какую-то несусветную чушь. В один момент мне даже показалось, что Женя сам не понимает, какие обидные слова говорит мне. Он всегда был груб. Даже в постели. Однако, я все списывала на характер, что нужно любить человека вместе с его недостатками… Только в тот момент вспыхнул гнев.

— И что ты предлагаешь? Аборт?!

— Да.

Так просто ответил мой муж. Словно говорил не о будущем ребенке, а о какой-то вещи.

Будто в тумане помню, как у меня подкосились ноги. Как не своим вмиг охрипшим голосом сказала:

— Я не буду делать аборт.

А после спустилась в кухню и долго плакала. Тихо, про себя, чтобы ни одна рыжая стерва не услышала моей боли.

Звонок в дверь вывел меня из тягостных мыслей. На лестничной площадке стоял папа, и я поспешил ему открыть.

— Привет, дочь, — легко коснулся он сухими губами моей щеки.

— Привет, папуль. Ты чего без предупреждения?

— А не знаю. Захотелось чай с тортиком попить. За Машкой еще не ходила? — он отдал мне пакет с продуктами и тортом, потом разулся и последовал за мной в кухню.

— Только собиралась.

— Бледная ты какая-то. Всё хорошо? — отец сел на табуретку и стал наблюдать за тем, как я выкладываю угощения на стол.

— Конечно. Ой, рыба? Пап, она же дорогая! Можно было ведь подешевле взять, — взглянула на него с укором, но в белесых выцветших с годами глазах увидела теплоту.

— Если в жизни встречаются только дешевки, Лизок, надо это компенсировать. И желательно дорогой и вкусной едой.

— Так и растолстеть можно, — рассмеялась ему в ответ.

— Да, говна в жизни много. Тут ты права, — с усмешкой проговорил он, а затем уточнил: — Не приходил?

— Как пришел, так и ушел.

Папа смолчал, лишь покачав головой. Он никогда не ладил с Женей. Да и муж терпеть его не мог. Все из-за того, что брак у нас был по залету. Отец часто злился и ворчал: я едва закончила колледж, нигде не работала, полностью зависела от мужа. А ведь могла строить карьеру. Он всегда хотел для меня светлого будущего. Потому едва родилась внучка, и я ушла в воспитание ребенка, перестал к нам приходить. Мы встречались только на его территории, где он показывал и доказывал мне не раз, как сильно любит внучку. У меня возникала, конечно, мысль, что приходить ему запретил Женя, однако только теперь я осознала, какой безмолвной и послушной овечкой была.

Настолько, что раздражала сейчас сама себя.

Воскресное утро началось со звонка в дверь. Вчера мы с отцом и Машкой просидели до поздней ночи, потому я решила выспаться и не завела будильник. Однако Женя нарушил мой сон своей настойчивостью, продолжая трезвонить на протяжении двух минут.

— Мама, это папа? — спросила дочка, потирая пальчиками сонные глазки.

— Скорее всего. Спи пока, — запахнула халат и потуже натянула поясок, — если это он, я тебя подниму.

— Хорошо.

Машка упала на подушку и сразу же заснула обратно. Даже ресницы не дрожали у ребёнка.