– Ее зовут Ната, – отчеканилВовка, – попрошу запомнить – Ната Егоркина, в ближайшем будущем Костина.

– Ты так не дергайся, – вздохнулСережка, – больно только первый раз, потом привыкнешь.

– Шутник фигов, – прошипел Костин иушел.

– Да, – растерянно пробормоталСережка, – вон что любовь с человеком делает! Совсем чувство юморапотерял, бедняга…

Вовка дулся два дня, потом оттаял и привел«киску» к нам на чаепитие. Мне девица не понравилась с первого взгляда:маленькая, тощенькая, довольно невзрачная. Да еще у нее была на редкость идиотскаяприческа: начесанные, взбитые кудряшки, в которых торчала большая заколка ввиде бабочки. Очевидно, девушка хотела казаться выше, но почему-то сталапохожей на таксу. Слишком топорщившиеся волосы словно прибили хозяйку к земле.Личико у «киски», ох, простите, у Наты, было ничего. Правда, его слегка портилибольшие, чуть навыкате глаза и полуоткрытый рот.

– Похоже, у нее проблемы сощитовидкой, – задумчиво констатировала Катюша, когда сладкая парочкаушла. – Может, предложить ей прийти ко мне на прием? Хорошо бы кровь наанализ сдать.

– Лучше сначала к отоларингологу, –вкрадчиво отозвалась Юлечка.

– Почему? – наивно поинтересоваласьКатюша.

– Рот все время открыт, – пояснилаСережкина женушка, – похоже, у нее аденоиды.

– Аденоиды с возрастом усыхают, –заявила Катюша.

– А у этой больше стали, –настаивала Юлечка.

– Сколько ей лет? – поинтересоваласья.

Все замолчали и уставились на меня. Через парусекунд Сережка отмер:

– Знаешь, Лампудель, у тебя естьвосхитительная манера задавать абсолютно неуместные вопросы. Какая разница,сколько ей натикало. Не в этом дело! Страшная она, прямо жуть, что это Вовку наней заклинило!

– Может, еще передумает! – снадеждой воскликнула Лизавета.

Но Костин не собирался менять планов, и парудней назад мы получили каждый по розовому приглашению с изображенными по угламцелующимися голубками.

– Торжественный обед состоится по адресу:город Бонаково, улица Ремонтная, территория автобазы ь 5, – прочиталСережка и хмыкнул. – Нас что, в автобусе кормить будут?

– Нет, конечно. – Вовка постаралсяне выйти из себя. – Там есть ресторан.

– Ресторан при автобазе, – протянулаЮлечка, – звучит заманчиво.

– Ты не мог поприличнее местоподыскать? – упорствовал Сережка. – У меня бы спросил! Полно хорошихмест в Москве. Где это Бонаково? Туда за неделю выезжать?

Костин пошел красными пятнами.

– Бонаково ближе Зеленограда, десятьминут езды от метро «Речной вокзал», на мар-шрутке.

– Но почему там? – не успокаивалсяСережка.

– Ната оттуда родом, – пояснилВовка, – тесть с тещей попросили, чтобы в Бонакове, у них там родни сточеловек, а у меня только вы. Впрочем, – продолжил он обиженнымтоном, – если далеко, можете не утруждаться!

– Конечно, приедем, – вскочилаКатюша, – а что вам подарить?

И вот теперь нам с Андрюшей надо купить новыйдиван, потому что Ната категоричным тоном заявила:

– Семейное ложе должно быть новым!

Подгоняемая Андреем, я выбрала раскладнуюсофу, и Коп помчался на работу, выкрикивая:

– Значит, завтра в десять утра, в Бонакове.

Ради такого случая мы расфрантились, какмогли. Сережка влез в черный смокинг, подпоясался красным кушаком и натянуллаковые ботинки. Юлечка надела алое приталенное платье, в ушах сверкалибриллиантовые «гвоздики». Лизавета, проведя два часа у зеркала и бесконечноповторяя: «Боже, я толстая, как старая собака, и мне абсолютно нечего надеть»,влезла в полупрозрачный розовый шифоновый костюм с «рваной» юбкой.

Я хотела было сказать, что это одеяние нелепосмотрится на подростке, но увидела ее страшно довольную мордочку и проглотилазамечание. Кирюша ради торжественного случая расстался с джинсами и облачился всерый костюм, который скинул ему с барского плеча старший брат. И у всех вруках были огромные букеты.

Слегка поспорив, мы разместились в двух машинахи уже собрались ехать, как Кирюшка, воскликнув: «Вот черт, совсем забыл»,убежал в дом.

Спустя десять минут, когда Сережка началнажимать на гудок, мальчик вернулся, таща двух наших мопсих. Муля была украшенарозовыми бантами, а Ада белыми.

– Ты с ума сошел, – взвиласьЮлечка. – Вовсе нет, – сообщил Кирюшка, – им тоже охота насвадьбу посмотреть.

Спорить было некогда, и мы прихватили с собойи собак. В конце концов мопсихи поспят в машине, никакого вреда от них небудет.

За пятнадцать минут до урочного времени мыприехали на площадь и припарковались. Площадь перед загсом оказалась забитаиномарками. Тут и там стояли группки празднично разодетых, веселых людей.Женихи, затянутые в слишком тяжелые для жаркого лета черные костюмы,нервничали, невесты, все как одна, оказались беременными, что совершенно непомешало им надеть белые платья и фату, символ невинности.

– А где Володя? – начала озиратьсяКатя.

– Сейчас подъедет, – сказал Сережкаи замахал руками: – Эй, ребята, сюда!

Я увидела, как к нам приближается группаВовкиных коллег, тоже нарядных и с букетами. Не успели мы поздороваться, каквдруг на площадь, дребезжа всеми своими изношенными частями, въехал слегкапобитый автобусик с надписью «Ритуал». Я разинула рот. На довольно большойкруглой площади стояло несколько официальных зданий. Справа – Дворецбракосочетаний, слева – длинный одноэтажный дом, украшенный флагштоком, накотором реял триколор. Наверное, это была местная мэрия. Между этими зданияминаходилось еще одно, непонятного назначения, мрачное, без окон и вывески.Неужели это крематорий? Однако как в этом Бонакове все ловко задумано: загс,похоронное заведение и администрация – все рядом. А что? Очень даже удобно.

– По-моему, эти, в автобусе, слегкаошиблись адресом, – хихикнул Сережка, глядя, как из недр «ЛиАЗа»выбираются потные мужики в черных костюмах.

– Ой! – закричала Лизавета. – Авот и Володя.

Из автобусика выскочил Костин и протянул рукуНате.

– Однако, – пробормоталаКатюша, – странную машину они выбрали, чтобы ехать на регистрацию брака.