Прошло два жутких дня. Магдалену поселили вкомнате у Лизаветы. Юру и Клаву определили в десятиметровке, которая обычностоит пустой. В свое время Катюша объединила две квартиры в одну[2],из «лишней» кухни она сделала нечто служащее теперь то ли гладильной, то личуланом, то ли гардеробной. Во всяком случае, тут у нас царит безумныйбеспорядок, но у стены стоит довольно широкий диван, и, когда на головусваливаются очередные гости, я просто запихиваю валяющиеся шмотки в шкаф,убираю гладильную доску, и «номер» готов. Ната, естественно, жила у Вовки.

Не успев перебраться к нам, Юра запил. Мне,никогда не имевшей дело с алкоголиками, было просто страшно. Он потерял всякийчеловеческий облик, появлялся на пороге кухни небритый, в старых тренировочныхштанах, которые дал тестю Вовка, сплевывал в раковину, брал очередную бутылкуводки и удалялся.

Магдалена вела себя тише воды, ниже травы. Отнее даже имелась ощутимая польза. Утром, в восемь, девочка выводила гулятьсобак. Рейчел и Рамика она слегка побаивалась. Стаффордширская терьериха,правда, отнеслась к Магдалене вполне лояльно и послушно разрешала надевать насебя поводок, а вот двортерьер Рамик демонстрировал просто безобразноеповедение. Едва Магдалена приближалась к нему, «дворянин» принимался лаять искакать, как сумасшедший. Гуляла девочка с псами по часу, затем тщательно мылаим лапы, вытирала. Было видно, что Магдалена без ума от Мули и Ады.

Клава чувствовала себя хозяйкой. Ее резкийголос доносился одновременно из всех углов квартиры и раздражал безумно. Большевсего меня удивлял тот факт, что она не делала никаких замечаниймужу-алкоголику и постоянно злилась на безответную Магдалену. Особо безобразнаясцена разыгралась сегодня утром.

Не успела девочка выйти на кухню, как матьналетела на нее:

– Пойди умойся.

– Я только что из ванной, – ответилаМагдалена.

– Причешись!

– Мне Лиза косу заплела.

Поняв, что придраться не к чему, Клава насекунду замолкла, но тут же ринулась в атаку:

– Ешь кашу.

– Спасибо, мне не хочется.

– Ешь, говорю!

Магдалена покорно положила в тарелку паруложек овсянки и с трудом принялась запихивать в себя завтрак.

– Возьми еще, – велела мать.

– Больше не могу.

Клава побагровела.

– Вот оно как! Мать мучается у плиты,готовит с утра, а их высочество нос воротит! Невкусно тебе, да? Икры чернойжелаешь? А ты на нее заработала, спиногрызка?

Я удивилась. Геркулес с утра я готовиласобственноручно, Клава даже не приближалась к плите.

– Очень вкусно, – прошепталаМагдалена, – но я наелась уже до отвала.

– Ешь, говорю! – заорала Клава ибыстро вылила в тарелку дочери чуть ли не все содержимое кастрюли, стоявшей наплите. – Быстро, с хлебом!

Это было уже слишком. Я хотела встать назащиту ребенка, но меня опередил Кирюшка:

– Нельзя впихивать в человека еду.

– Не лезь не в свое дело, – рявкнулаКлава.

– Не орите на меня, – взвелсямальчик, – и вообще, вы у нас в гостях.

Клава уперла руки в боки.

– Да? Мы у своего зятя.

– Он живет в соседней квартире, – неутерпел Кирюха.

Клава отвесила Магдалене оплеуху.

– Вот! Из-за тебя, дрянь, нас, несчастныхпогорельцев, попрекают! Каши не желаешь! От хлеба нос воротишь!

По лицу девочки поползли слезы.

– Оставьте ее в покое, – возмутиласья, – ребенок должен есть столько, сколько хочет!

– Она обязана слушаться мать, –зашипела Клава. – Я ради блага дочери занимаюсь ее воспитанием, иначе изнее Чикатило вырастет.

– Из Магдалены никогда не вырастетЧикатило, – влезла Лизавета.

– Я точно знаю, – заоралаКлава, – не станет слушаться – будет Чикатило.

– Не будет! – топнула ногой Лиза.

– Будет.

– Не будет!!!

– Будет.

Меня затошнило.

– Пожалуйста, прекратите.

– Жри немедленно, – бесноваласьКлава, отвешивая девочке очередную затрещину.

Магдалена принялась быстро заглатывать кашу,но и это не помогло.

– А-а-а, – завопила маменька, –значит, можешь жрать, только сначала хотела меня до паралича довести, сволота!

На низко склоненную над тарелкой головунесчастной девочки посыпался град ударов.

Я беспомощно захлопала глазами. Что делать?Магдалена дочь Клавы, и она может делать с ней все, что захочет. Вызватьмилицию? Да никто не поедет разбираться в семейных дрязгах, а службы,защищающей детей от насилия, которое чинят над ними родители, в нашей страненет, или я не знаю ее телефона.

Пока в моей голове носились глупые мысли,Кирюшка подскочил к плите, схватил кастрюлю с остатками овсянки и… надел Клавена голову.

Давайте, я не стану описывать, что было потом!Когда в районе пяти вечера вернулась с работы Катя, скандал только-только утих.

Увидав, как подруга втаскивает на кухню торбы,набитые продуктами, я подскочила к ней, схватила мешки и спросила:

– Мы не можем избавиться от гостей?

– Что случилось? – устало спросилаКатюня, рушась на стул.

Выслушав мой рассказ, она вздохнула.

– Ужасно, конечно, но очень многиеродители срывают злобу на младших членах семьи. В случае Клавы, думаю,действует несколько факторов. Во-первых, у нее, очевидно, климакс, во-вторых,сильный раздражающий фактор – муж-алкоголик.

– Ну и била бы его!

– Она боится, Юрий может ответить и,наверное, не раз уже отвечал.

– Давай выселим их, всех. Впрочем,Магдалену можно оставить.

Катюша посмотрела на меня.

– Лампуша, потерпи немного. Погорельцамобещают вот-вот дать новые квартиры. Если мы сейчас поругаемся с Клавой, тодоставим много неприятностей Вовке, она мать его жены.