Священник изобразил на лице задумчивость.

— Возможно, вас, а возможно, и того человека, которому следовало бы вовремя отвязать канат.

— Ого… — Дориа еще внимательнее взглянул на собеседника. — Похоже, вы браните меня, и вполне заслуженно. Но не годится одному человеку отвечать за вину другого! Не желаете ли отправиться со мной и выслушать мою исповедь?

Священник ответил с улыбкой:

— Как пожелаете. Возможно, чиновник на борту серьезно пострадал. Если он нападет на вас, я буду готов вступиться.

— За меня? — возмутился Пагано Дориа. Чтобы искупить свой невысокий рост, он давно научился подпускать в голос многозначительный холодок. Впрочем, генуэзец тут же рассмеялся. — А ведь мы с вами даже незнакомы. Я Пагано Дориа, торговец, мореплаватель и владелец парусника, недавно причалившего в Порто Пизано. А вы?

— Дориа? Известное имя… — промолвил священник. — Что до меня, то я родом из Кельна, а в Италии состою капелланом при наемном отряде, который принадлежит фламандскому красильщику. Мое имя — отец Годскалк.

— И ваше имя также можно назвать славным.

Мессер Пагано нынче был склонен проявить любезность.

— Что ж, я рад познакомиться с вами, и готов открыть один секрет. Человек на борту еще не признал меня, но его зовут Антонио ди Никколо Мартелли, и я был с ним знаком задолго до того, как его назначили морским консулом. Он меня простит. Я позабавлю его последними новостями и сплетнями, и он смягчится. А вы мне поможете. Более того, я даже готов сказать, будто вы пытались меня остановить и убеждали не делать глупостей. Пойдемте, пойдемте, я вас с ним познакомлю. Уж коли вы направляетесь в Пизу, то вам наверняка не помешают новые друзья.

— Друзья? — с задумчивой улыбкой переспросил капеллан; но впрочем, когда Дориа устремился по берегу к воде, темноволосый священник с готовностью последовал за ним.

Их встретили именно так, как и предсказывал мессер Пагано.

Первые десять минут атмосфера оставалась весьма напряженной, но затем имя Дориа и приятные юношеские воспоминания разрядили атмосферу, и смягчившийся консул принял их довольно любезно.

— Как раз подошло время полуденного отдыха. Возможно, отец Годскалк и мессер Пагано пожелают задержаться и отпробовать угощения? — предложил он.

Путешественники поднялись на борт. Отцу Годскалку пришлось идти по воде, подоткнув рясу до колен; мессер Пагано преодолел препятствия куда более элегантно, верхом на лошади, а затем передал поводья слугам. В каюте флорентийский консул Мартелли угостил их отменным рейнским вином, в то время как челядинцы распаковывали корзину с припасами.

Там оказались холодные тортеллини, сваренные в скорлупе яйца, немного дичи и сладости; на троих всего хватило в избытке. Как он и обещал, мессер Дориа болтал без умолку, и вполне расплатился с консулом за гостеприимство свежими новостями. Священник, только что прибывший из Рима, предпочел не слишком распространяться о тамошних делах, но зато рассказал пару-тройку забавных историй, немало удививших не только консула, но и самого Дориа.

Он поразил их настолько, что после еды мессер Мартелли предложил лично показать гостю галеру, — раз уж Годскалк так ею восхищался.

В глубине души Дориа не сомневался, что капеллан не столько интересуется самим кораблем, сколько желает убедиться, не причинила ли тому особого вреда неосторожная шутка генуэзца. И вновь морской консул не преминул побранить мессера Пагано, хотя на сей раз проявил куда большую снисходительность. Все могло кончиться гораздо хуже… Но, впрочем, особого ущерба удалось избежать. Пара треснувших досок в обшивке, да, может быть, небольшая течь…

— Все это мы поправим, но не сейчас. Эта галера — славная старушка, и неплохо потрудилась в свое время. Теперь ее переоснастят и отдадут внаем. Пусть уж новый хозяин о ней позаботится, ха-ха! Сам должен понимать, на что идет, если уж нанимает двенадцатилетний корабль под конец торгового сезона. Зато на ремонтных работах кое-кто неплохо нагреет руки…

Послышался свисток, знаменовавший окончание обеденного перерыва. Священник и генуэзский торговец вместе с Мартелли подошли к борту галеры, готовые двинуться дальше. Но перед расставанием мессер Пагано Дориа кликнул с берега слугу и преподнес морскому консулу щедрый дар: шесть тончайших льняных полотенец и кружева для его милой супруги, чтобы искупить свою вину, вновь выказать раскаяние и, конечно, во имя их старой дружбы…

Разумеется, генуэзец сознавал, что проявляет необычную щедрость, и потому ничуть не удивился, когда впечатленный консул пригласил его (и как он раньше не подумал об этом?!) к себе на ужин тем же вечером. И вообще, есть ли ему, где остановиться в городе?..

Мессер Пагано поспешил заверить, что с жильем в Пизе у него все в порядке: он заказал комнаты на постоялом дворе, куда сейчас и отправится. Конечно, он доберется до города гораздо быстрее, чем галера мессера Мартелли. Так когда ему навестить консула?

— А почему бы вам не отправиться прямиком туда?! — воскликнул гостеприимный хозяин. — Дождитесь меня дома! Отдохните! Моя супруга позаботится о вас. Вы можете сами отвезти ей подарки. И, кстати… Я правильно понял, что отец Годскалк также вас сопровождает?

Священник попытался возразить, но за раскатами жизнерадостного голоса Пагано Дориа его никто не услышал.

— Ну, конечно, — с улыбкой заверил тот. Разумеется, отец Годскалк поедет в Пизу вместе с ним и будет счастлив познакомиться с супругой морского консула и отужинать в великолепном доме мессера Мартелли… Чудесно! Он ждет не дождется, когда же они смогут вновь увидеться сегодня вечером…

Оказавшись на берегу, мессер Пагано обернулся к своему спутнику с прежней лукавой ухмылкой.

— Возможно, я был не прав? Я не дал вам возможности отказаться. Однако, право, морской консул — прекрасный человек, и у них в доме всегда отменно кормят. Ну что, я прощен?

— Вы дважды щедро накормите бедного священника, — улыбнулся ему в ответ отец Годскалк. — Сын мой, даже вороны простят вас за это.

* * *

Священник и торговец вместе доехали до самой Пизы. Первый держался скромно, второй вел изящную беседу.

За городскими воротами капеллан, который, похоже, до сих пор не мог придти в себя от постигшей его удачи, отослал свою немногочисленную свиту и нехитрые пожитки на скромный постоялый двор. Свита Дориа — лакеи, повозки, мулы и паж-африканец — с помпой прошествовали в свою гостиницу.

Генуэзец, всю дорогу оживленно болтая и сыпля шутками, вместе со своим спутником направился вдоль реки к причалам, где на волнах покачивались галеры Республики. Другие стояли в сухих доках, где их отчищали и приводили в порядок после очередного путешествия. Дом морского консула оказался совсем рядом: приземистый двухэтажный особняк с большим подвалом и лестницей во дворе.

Хорошенькая женщина, стоявшая на верхней площадке, улыбнулась Пагано Дориа, который на светский манер поцеловал ее в губы, а затем торжественно вручил свои подарки. После этого он любезно представил хозяйке дома отца Годскалка.