– Ну как? – спросила она Гошку.

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Сладко!

Когда они возвращались в гостиницу, было около одиннадцати.

– В Москве уже час ночи, кошмар! – воскликнула ОльгаАлександровна. – Здесь особо не поспишь, в десять уже заканчиваетсязавтрак. Немедленно ложитесь спать, мальчики! И не очень там болтайте, поздно!

Гошкина мама ничего говорить не стала, просто чмокнула сынав макушку.

– Какая клевая жизнь! – простонал Никита, когда онивошли в свой номер.

– Купаешься в море, и не в каком-нибудь, а в Средиземном,сидишь в кафе, гуляешь…

– Еще бы серфинг, – пробормотал Гошка и тут же уснул.

А Никита долго ворочался с боку на бок, но потом тоже уснул.

Однако среди ночи он проснулся, как от толчка, и сразу дажене сообразил, где находится. Спать почему-то больше не хотелось. Он глянул начасы. Четыре. И совсем еще темно. Он тихонько встал, надел шлепанцы и вышел набалкон. Ночь была теплая, даже немного душная. Никита сел в пластмассовоекресло. Как странно, еще утром он был в Москве, а теперь вот проснулся наМайорке. Здорово! Просто потрясающе! Ему вспомнилась прекрасная незнакомка изсамолета. Она ведь тоже прилетела сюда на отдых. Хорошо бы ее еще разок увидеть.Он втайне надеялся встретить ее в их отеле, но, немного подумав, понял, чтотакие в трехзвездных отелях не останавливаются… Однако есть надежда увидеть еегде-то в другом месте. И вдруг ночную тишину прорезал жуткий крик. У Никитымороз пробежал по коже. Кричала женщина. И тут же снова все смолкло. А вскореон услышал, как кто-то бежит, и тут же увидел мужчину, тяжело бегущего состороны пляжа по узенькой улочке. Никита невольно проводил его взглядом иувидел, как тот скрылся за поворотом. Сердце Никиты тревожно билось. Емухотелось выскочить и броситься туда, где кричала женщина. Но одному былострашно, к тому же он не был уверен, что двери отеля не заперли на ночь. «Но вконце концов не может быть, что крик слышал только я… Наверняка ночной портье внизутоже слышал и, конечно, вызвал полицию. А вот этого мужика он мог и незаметить… Как же быть?» И он решил разбудить Гошку. Никита долго трясдвоюродного брата, прежде чем тот соизволил открыть глаза.

– Ты чего? – сонно пробормотал Гошка и посмотрел на часы. –Сдурел, да? Полпятого!

– Гошка! Тут такое случилось!

– Где? Что? – очумело вертел головой Гошка.

Никита рассказал ему про женский крик, про убегающегомужчину…

– Ну и что ты от меня хочешь?

– Сбегать бы, посмотреть…

– Куда ты собираешься бежать?

– В сторону пляжа… По-моему, кричали где-то там…

– Вот именно, где-то. Темно же, что мы разглядим в такойтемнотище?

– Ну, положим, фонари-то на набережной горят…

– Да как мы выйдем-то? Двери наверняка заперты, а еслипопросим открыть, так администратор утром непременно донесет мамам, и все,прости-прощай, свобода! И потом, мало ли почему кричала какая-то баба, может,она пьяная? Ты помнишь, какой гудеж был, когда мы возвращались? Народ тутотдыхает, расслабляется, а вот насчет преступности вроде бы ничего особенногоне слышно.

– А мужик? Он же явно убегал…

– Что, быстро несся?

– Нет, не быстро… Тяжело как-то бежал, это вернее…

– Ну, мало ли, почему он бежал… И вообще, Никита, мы сюдазачем приехали? Испанских бандитов ловить? Честно говоря, я и своими отечественнымисыт по горло.

– Ты полагаешь, ничего страшного не произошло?

– Я уверен. Испанцы и без нас разберутся, это я знаю точно.А мы, если сунем нос не в свое дело, рискуем испортить себе такой отдых… Спи,утро вечера мудренее. Поверь, если что-то ночью случилось, утром в гостиницебудут об этом знать, и если тебе так уж захочется, то ты вполне сможешьрассказать про мужика.

– А если той женщине надо помочь?

– Хорошо, ты меня достал! – Гошка натянул шорты. –Идем!

– Куда? – растерялся Никита.

– Вниз! Поглядим, как там и что… Выйдем незаметно, тогда…Только спустимся по лестнице, лифт шумит…

Они на цыпочках сбежали вниз. Холл был слабо освещен, портьеза стойкой дремал, а стеклянные двери оказались не заперты. И онибеспрепятственно выскочили на улицу.

– Ну, – спросил Гошка, – куда теперь?

– Туда… – неуверенно указал в сторону пляжа Никита.

– Пошли!

В темноте море сливалось с берегом в одну сплошную полосунепроглядного мрака. И спускаться на пляж было боязно. Набережная хоть как-тоосвещалась.

– Спустимся на пляж? – предложил Никита.

– Давай, – согласился Гошка.

Они сошли по ступенькам на песок. Он был холодный и влажный.

– Что дальше? – спросил Гошка.

– Не знаю… Давай помолчим, вдруг стон услышим…

Они умолкли. Но не услышали ничего, кроме мяуканья невидимойкошки. По набережной изредка проезжала машина, и не было ни души.

Ребята прошли еще метров сто, но ничего не увидели и неуслышали.

– Я так и думал, полная лажа! – заключил Гошка. –Идем обратно. И не факт еще, что нас портье не остановит. Это не тот, которыйбыл, когда мы заселялись. Как ему доказать, что мы не жулики?

– Очень просто! – рассудительно заметил Никита. –Покажем ему ключи от номера, и все дела.

Однако портье по-прежнему дремал за стойкой, и они так жебеспрепятственно вернулись в номер.

Утром за завтраком Гошка и Никита прислушивались ко всемразговорам русских туристов, однако ничего, что могло бы их заинтересовать, неуслышали.

– Вы что, не выспались? – спросила Гошкина мама.

– Да нет, нормально спали, – ответил Гошка.

Никита промолчал.

– Значит, так, сейчас идем на пляж, а потом предлагаюпрокатиться по набережной, – сказала Ольга Александровна. – Господи,что за чучело! – неожиданно воскликнула она, глазами указывая сестре надвух женщин, подошедших к соседнему столику. Одна действительно была одетаболее чем странно для утра в курортном городе: черная с красным кружевная юбкадо щиколотки и черная, расшитая крупным стеклярусом блузка.

– Да, – покачала головой Юлия Александровна, –бывает!

– А ведь она чувствует себя бесконечно элегантной!Счастливая! – заметила Ольга Александровна.

– Да ладно вам, – проворчал Никита, – подумаешь,большое дело! – ему не нравилось, когда мама злословила о людях.