— Так и быть, но только между нами, — начал он как обычно, когда собирался продать нечто ценное мелкому писаке. — Много лет назад в их семействе разразился грандиозный скандал. В театральных кругах это общеизвестно, но никто — подчеркиваю: НИКТО, кроме меня — не знает некоторых важных деталей. Мало кому довелось бывать в девонском доме госпожи Мармедьюк. Ах, не работай я на эту замечательную женщину, я продал бы эту информацию за бешеные деньги. Да, дорогая, за бешеные деньги.

Джаз заулыбалась, глаза ее заблестели. Она ничего об этом не слышала.

И Гилберт уже открыл было рот, чтобы начать повествование, когда, к большому разочарованию Джаз, он вдруг откинулся на спинку стула и, уставясь на нее, принялся рассматривать девушку точно так же, как если бы он рассматривал картину.

— Знаешь, для меня действительно безумная радость снова тебя видеть, — сказал он, четко и раздельно произнося каждое слово, будто все, что он изрекал, тут же кем-то незримым записывалось. — Выглядишь обворожительно.

Джасмин овладело нестерпимое желание вскочить и с воем броситься прочь, но как раз в этот момент она увидела свою сестру Джорджию — широко улыбаясь, та шла прямо к ней. Джаз представила Джорджию Гилберту, надеясь, что ей как-то удастся отвлечь его от «безумной радости» и «обворожительности» и снова вернуть к интригующей сплетне.

— Ну как же, знаем, востребованная актриса, — заворковал Гилберт, вставая и целуя Джорджию в обе щеки. Эффектная красотка явно произвела на него впечатление, хотя он все же не смог сдержать свою натуру, так что «востребованная» прозвучало довольно ехидно.

Джаз объяснила, откуда она знает Гилберта, надеясь, что Джорджия уже давно простила ее за те бесконечные ночные разговоры, которыми она некогда мучила сестру, повествуя о своем увлечении им — это было еще на первой ее работе, в местной газете. Джасмин также надеялась, что Джорджия исчезнет на время, а она пока раскрутит Гилберта. К счастью, тот твердо решил не отходить от Джаз и снова сел рядом с ней. Вежливой Джорджии ничего другого не оставалось, как сесть рядом с ним. Гилберту, видимо, и в голову не приходило, что Джорджия не слишком-то счастлива находиться в его обществе. Но вместо того, чтобы оставить сестер, он десять раз подряд повторил шутку о мухоморе между двумя прекрасными розами, будучи уверенным, что Джаз наверняка от нее будет в восторге.

Джаз подмигнула Джорджии и обратилась к Гилберту.

— Значит, — сказала она, не отводя от него взгляда, — эта сплетня может стоить бешеных денег. Я правильно поняла?

Гилберт улыбнулся. Ему было приятно такое внимание со стороны Джасмин Филд. Он почувствовал, как тепло и ностальгия разливаются по его телу. Он решил еще немного потянуть, прежде чем поделиться своим секретом.

Валентайн еще раз оглядел ее:

— Подумать только, как это было давно. Даже не верится, — сказал он, глядя на Джасмин и качая головой. — Позвонила бы как-нибудь. Могли бы и пообедать вместе. — И помолчав, добавил: — И не только пообедать.

Притворно улыбаясь, Джаз посмотрела на дверь, судорожно соображая, как бы снова вернуть разговор к истории Гарри Ноубла и его тетки. Она знала, что, скорее всего, ей не удастся использовать эту информацию в своем журнале, однако журналистский инстинкт побуждал Джасмин не сдаваться и выманить секрет. Ей нравилось знать о людях больше, чем они подозревали.

И вдруг она заметила свою подружку Мо, которая направлялась прямо к ней. Лицо у Мо было очень мрачным. Даже не просто мрачным, оно выражало неописуемый ужас.

— Привет, — выдавила Мо, подойдя к Джаз.

Она даже не заметила Гилберта, который в это время был занят исключительно Джорджией. Пройдя мимо Гилберта и Джорджии. Мо плюхнулась рядом с подругой. Вид у нее действительно был ужасный. Тяжело вздохнув, она спросила Джаз:

— У тебя случайно нет аспирина?

— Так и знала, что ты что-нибудь да забудешь, — улыбаясь, сказала Джаз. — Успокойся, все будет хорошо. Представь, что ты ведешь урок.

— Думаешь, урок мне легко дается?

Мо резко встала и отправилась на поиски уборной. Джаз углубилась в чтение пьесы. Ей было интересно, как же удалось переделать в драму «Гордость и предубеждение». Когда Джаз училась в школе, этот роман Джейн Остин был ее любимой книгой, а юная героиня — Элизабет Беннет — вне всяких сомнений, одной из самых любимых литературных героинь. Подобно другим интеллигентным сентиментальным девочкам, она провела немало скучных дней в душном классе на уроках английской литературы, и вместо того, чтобы слушать, как учительница разбирает тему «Сюжет в романе Джейн Остин», она воображала себя Лиззи Беннет — взбалмошной, хорошенькой, гордой и бедной. «Теперь таких романов не пишут», — с тоской подумала Джасмин, читая текст.

Для прослушивания была выбрана одна из ключевых сцен, когда Дарси в первый раз сделал предложение ошарашенной Элизабет. Прочитав текст, Джаз почувствовала, как сильно забилось в груди сердце. Сцена была написана просто замечательно.

— Это классическая история об интриге, деньгах и пресловутой семейной гордости, — раздался голос рядом. Но Джаз даже головы поднять не могла — ей было не оторваться от пьесы.

— Я сказал, что это классическая история об интриге, деньгах и пресловутой семейной гордости. Джаз, всего одна твоя улыбка — и история твоя.

Гилберт вновь в прямом эфире.

Джаз с трудом подняла голову и одарила его самой лучезарной из своих улыбок. Это сработало.

Он придвинулся к ней ближе:

— Итак, много лет назад разразилась грандиозная ссора между мадам Мармедьюк и семейством Ноублов. Тетушка Александра хотела, чтобы наш Гарри — тогда еще совсем ребенок — покинул отчий дом и переехал жить к ней.

Джаз нахмурила брови:

— Зачем?

Гилберт помолчал. Ему никогда раньше не приходило в голову, что в желании тетушки было что-то необычное. Наконец он пожал плечами:

— Она просто чокнутая. Ты же знаешь, эти богатые актрисы часто ведут себя очень странно. — И он пустился в пространное философствование на тему, о которой не имел никакого представления, причем говорил с каждым словом все увереннее и увереннее.

Джаз кивнула.

— В общем, — сказал Гилберт, — тетушка тогда заявила, что она наймет ему лучших в стране учителей, даст племяннику все, что только можно купить за деньги — то есть все то, что его родители не могли бы ему дать.

Эта история начинала нравиться Джаз.

— Ничего себе, — тихо прокомментировала она.

— Что, хорошая история, правда? — с улыбкой спросил Гилберт. — Видишь ли, Александра посвятила себя полностью театру и таким образом сделала состояние. И она презирала свою младшую сестру, Катрин, мать Гарри, которая пожертвовала карьерой ради того, чтобы стать просто Женой и Матерью. Александра была одной из первых феминисток. Я же говорил тебе: она чокнутая. — Гилберт тут же поправился: — В хорошем смысле, конечно, но, как бы это выразиться, личность весьма неординарная.