Произошел первый взрыв, и она подумала, что он же и станет последним. Брин вокруг нее скрипела и дергалась, однако двигательный центр оставался стабильным, о чем говорил тот факт, что сама Керн не распалась на атомы. Она снова настроилась на вихрь отчаянных переговоров между членами экипажа. Серинг испортил спасательные гондолы. Он не желал, чтобы хоть кто-то избежал той судьбы, которую он определил себе. Неужели он позабыл про наблюдательную гондолу?

Взрывающиеся гондолы столкнут Брин-2 с орбиты, отправив либо в сторону планеты, либо в космос. Ей нужно отойти от станции.

Дверь по ее команде открылась, и она приказала центру гондолы провести проверку механизма отстыковки. Внутри почти не было места, только гробик криокамеры («прекращай называть ее гробом!») и пульты ее систем.

Центр возражал против ее присутствия: она не та персона и на ней не надет костюм для длительного криосна. «Но я и не намерена оставаться здесь веками – только переждать». Она быстро отмела возражения, и к этому моменту проверка определила вмешательство Серинга – или, вернее, обнаружила, методом исключения, те элементы процесса, которые он удалил из ее прямого внимания.

Доносящиеся снаружи звуки подсказали Керн, что оптимальным способом действий будет приказ запереть двери и зафиксировать все системы так, чтобы снаружи никто не смог ей помешать.

Она забралась в камеру криосна, и примерно в это же время в дверь шлюза начали колотить: к ней добрались те члены экипажа, которые пришли к тем же заключениям, что и она сама, но с небольшим опозданием. Она заблокировала их сообщения. Она заблокировала и Серинга, который явно не собирался сказать ей что-то полезное. Ей лучше не пускать к себе в голову никого, кроме систем управления гондолы.

Она понятия не имела, сколько у нее времени, но работала с тем присущим ей сочетанием скорости и аккуратности, которые помогли ей оказаться там, где она сейчас находилась. «Помогли возглавить станцию Брин-2 и помогли оказаться здесь, в наблюдательной гондоле. Какая же я умная обреченная обезьянка!» Глухой стук становился все настойчивее, но гондола была рассчитана только на одного человека. Аврана всегда была жестокосердной, но сейчас ей пришлось стать еще жестче и не вспоминать все имена и лица, всех своих верных соратников, которых она заодно с Серингом обрекает на гибельный взрыв.

«От которого я и сама пока не сбежала», – напомнила она себе.

И тут он отыскался – обходной спасательный путь отстыковки, не затрагивающий теневые системы Серинга. Сработает ли это? У нее нет возможности провести проверку, да и других вариантов тоже нет. А еще, скорее всего, нет времени.

«Отстыковка», – приказала она центру, а потом стремительно затыкала всевозможные вопросы, с помощью которых программа спрашивала: «Вы уверены?», пока механизмы вокруг нее не пришли в движение.

После этого программа пожелала, чтобы она немедленно вошла в криосон, как следовало по плану, но она заставила ее повременить. Если капитан и не идет ко дну со своим кораблем, то хотя бы понаблюдает за его гибелью издали. «И насколько далеко требуется оказаться?»

К этому моменту ее внимания настойчиво требовали несколько тысяч сообщений. Все члены экипажа хотели с ней говорить, но ей нечего было им сказать.

В наблюдательной гондоле окон тоже не было. Если бы Аврана захотела, ей показали бы компьютерное изображение Брин-2, которая стремительно удалялась по мере того, как ее крошечная капсула жизни уходила на свою запланированную орбиту.

Теперь она вернулась к системам Брин. Ее встроенный компьютер, усиленный командным центром гондолы, отдал команду: «Запустить Бочку».

Она не знала, был ли момент выбран неудачно, однако, если подумать, это, скорее всего, оказалось первым и наиболее тщательно выполненным делом Серинга – достаточно незаметным, чтобы избежать всех ее проверок, – потому что, конечно же, механическое отделение Фляги и Бочки не было достойно ее внимания. «На плечах предшественников», – сказала она, однако не потрудилась вспомнить о тех, кто стояли ниже нее в этой пирамиде достижений. Даже самые нижние из них должны были согласиться выдерживать ее вес, иначе все обрушилось бы.

Она увидела вспышку даже не мысленным взором, а через мимолетный ворох сообщений о неполадках от компьютеров Брин-2: все ее коллеги и ее станция, и предатель Серинг, и все ее труды внезапно превратились всего лишь в стремительно разлетающуюся тучу обломков, призрачное облачко рассеивающейся атмосферы с небольшой примесью неопределимых органических останков.

«Скорректировать курс и стабилизировать работу». Она ожидала ударную волну, однако наблюдательная гондола оказалась уже достаточно далеко, а энергия и материя Брин-2 были настолько маленькими по сравнению с расстояниями, что практически никакой коррекции не потребовалось: наблюдательная гондола осталась в пределах расчетной орбиты.

«Покажи». Она собралась с силами, чтобы посмотреть картинку, но на самом деле на таком удалении она казалась почти ничем. Вспышка: крошечный сожженный кораблик всех ее идей и друзей.

В итоге все это оказалось только скопищем чрезмерно эволюционировавших обезьян. На этом удалении, на фоне громадного и равнодушного фона из Всего Остального, было трудно сказать, почему это вообще было важно.

«Сигнал бедствия», – приказала она.

Потому что на Земле должны узнать, что случилось. Должны узнать, что нужно прилететь и забрать ее, разбудить, словно Спящую Красавицу. Она ведь доктор Керн! Она, будущее человечества, находится здесь. Она им нужна.

Двадцать долгих лет ее сигнал будет идти к Земле. И еще больше времени уйдет на то, чтобы прилетела спасательная экспедиция, даже с использованием лучших термоядерных двигателей для разгона до двух третей скорости света. Однако ее хрупкое тело проживет в криосне так долго – и даже гораздо дольше.

Спустя часы она увидела окончание: увидела, как Бочка вошла в атмосферу.

Она летела не по запланированной траектории: взрыв Брин-2 отбросил ее в сторону, так что она едва не улетела в космос навсегда. В конечном счете ее грузу это будет не важно. Бочка горела, проносясь метеором по атмосфере зеленого мира. Почему-то мысль о безумном ужасе, который должны испытывать находящиеся в ней приматы, тронула ее сильнее, чем смерть сотоварищей. «И Серинг наверняка заявил бы, что это – доказательство его правоты».

В силу привычки – по чрезмерной профессиональной тщательности – она отыскала Флягу и проследила за тем, как эта более мелкая емкость входит в атмосферу под более удачным углом, доставив свой вирусный груз на планету, лишенную обезьян, для которых он предназначался.

«Всегда можно достать новых обезьян». Странная мантра, но почему-то она ее подбодрила. Разгоняющего вируса хватит на тысячи лет. Проект переживет предательство и смерть своих создателей. Она лично об этом позаботится.

«Ловить изменения радиосигналов. Разбудить меня, когда они появятся», – распорядилась она.

Компьютеру гондолы это не понравилось. Ему требовались более точные параметры. Керн задумалась над всеми событиями дома, которые ей могло захотеться узнать. Перечислять их все означало бы пытаться предсказать будущее.