— Хочу сказать, что Ива у нас очень особенная девочка… Именно она должна понравиться лордам больше всех. Мы рассчитываем получить за нее большое… м-м-м… пожертвование.

— О не-е-е-ет! Никакого навязывания ваших желаний, леди Визар! Вы же знаете, как я знаменит?! Все девушки выходят красавицами! Даже если они в жизни уродины. Я для каждой нахожу свой подходящий образ! И для этого дикого цветочка тоже что-то подберу… Хм-м-м-м… Сегодня у меня все ассоциируются с цветами… Но кто же ты, ласточка моя?..

Петроус подошел ко мне вплотную, склонился, нависая и разглядывая. После выпрямился и обошел по кругу.

— …Скажи, ты — незабудка?..

Я, начиная нервничать, покачала головой.

— …Не незабудка… — вздохнул Петроус. — Может, тогда колокольчик?

Садовод несчастный, у меня сейчас воздух закончится окончательно! А ты со своим дендрарием!

— Я — розочка! — попыталась я ускорить процесс ассоциирования меня с цветами.

— О не-е-е-ет! Не розочка определенно! Ты — цветочек дикий… Чертополох! Точно!

Я мысленно застонала. Быстрее! Рисуй уже! Слюнявь свои кисточки и портретируй.

— А долго еще? — наивно спросила я тоненьким ангельским голосочком.

— Я очень быстро рисую, всего-то пять часов… Можешь не благодарить!

— Сколько?!

— Не дергайтесь, голубушка… Иначе ваше прелестное круглое личико получится немного квадратным…

— Да хоть параллелепипед там рисуйте вместо головы, я не против абстракции! Только пять часов я точно не высижу! — взмолилась я.

— Сидите ровно… Улыбайтесь! — художник сделал вид, что не заметил моих пламенных просьб.

Я вздохнула и сотворила на лице улыбку, больше похожую на оскал.

— Отлично! Просто отлично! У вас такой пылающий взгляд! — кинулся скорее зарисовывать меня Петроус.

А я пожелала самой себе терпения. Огромного терпения, ну а мужчине долгой и счастливой жизни. Лучше бы желала долгую жизнь себе, потому что то, что произошло после, полностью вышло из-под моего контроля.

Сижу я, значит, уже пятый час, не чувствуя собственного тела, и размышляю о том, как возвращаюсь в свой мир и со вкусом мщу Виолетте Глебовне, оставляя ей в подарок целую корзину с мышами, которых она так любит, как вдруг перед моими глазами появляется парящий на своих ушах зубастый гад-заяц!

Висит прямо перед моим носом, хрюкает от собственного ржача, еще и успевает через трубочку какую-то оранжевую жижу попивать из пластикового стаканчика. И самое главное, что никто — ни художник, старательно выписывающий на холсте мое изображение, ни леди Визар — его не замечает!

Заяц молчит, продолжая на меня пялиться, и пьет свое пойло, периодически подхрюкивая. Я тоже молчу — понимаю, что если начну разговаривать здесь сама с собой, меня могут не понять. Поэтому я решаюсь поговорить с художником.

— Простите, а еще долго?

— О… Я уже как раз закончил! Последние штрихи!

Он делает несколько легких мазков и поворачивает ко мне картину. Я в шоке смотрю на нее. Эта девушка — я? Получилось очень здорово! Невероятно красиво, у Петроуса действительно талант! Разве что выражение лица у меня не очень… Хмурое. Или, скорее, злодейское. Ну, так правильно — я же про Виолетту Глебовну и ее подарочки думала!

— Так красиво…

— Весьма недурно, — заметила подошедшая леди Визар, а я ей невольно посочувствовала. Все-таки женщина вместе со мной отсидела здесь пять часов.

— Мымра! — заявляет пушистый гад, подлетая на ушах к картине. — Как есть мымра!

И снова сок тянет через трубочку. Бесконечный у него он там, что ли?!

— Я не мымра… — решаюсь сказать тихо.

— Мымрятина! Щеки хомячьи, глаза — стекляшки, волосы — куцые, нос…

Я не выдерживаю, хочу поймать зайца, но сдерживаюсь из последних сил, лишь подхожу ближе к портрету и дышу. Нервно. А что, дыхательная гимнастика помогает…

— Только Стасик тебя кикиморушку и любил… Кстати, у тебя небось еще и ноги кривые…

— И волосатые! — огрызнулась я и ойкнула, поняв, что это было вслух.

— Что?! — тут же среагировала Визар, а Петроус принял все на свой счет. — Волосатость… Где здесь волосатость?! Волос достаточно, милочка! Не больше, не меньше. А если свое не устраивает, так носите, как и все, парики, они для этого и придуманы…

— Я не…

Заяц вновь злобно ржет, хряпает своей оранжевой отравой, а во мне вдруг вскипает какая-то волна. Сама не понимаю, как это произошло, но стаканчик в его руках вдруг взрывается и на картину вдруг брызжет прямо с моих раскрытых от ужаса ладоней морковный сок…

— МОЯ КАРТИНА! Мой шедевр! — заголосил Петроус, а я поняла, что все, кранты мне.

* * *

Генерал Алексэндр Ника

Дворец принца Андриэса

— Вот эта, — я отложил портрет в сторону. — Кто она?

Андр широко улыбнулся, обращая внимание на портрет девушки, белокурого ангела, с глазами наивными и чистыми, словно горный хрусталь.

— Леди Изольда Миршал, дочь лорда Миршала, помнишь такого?

Прикрыл глаза, вспоминая высокого и немного худощавого мужчину. Вечно он слишком много болтает.

— С таким не хочется родниться… Пожалуй, леди Изольда мне не подойдет.

— Ха! Разумно! — засмеялся принц. — Ну а эта?

Я взглянул на новый портрет, появившийся перед моим носом. Высокая и знойная леди в парике, который ей совершенно не шел.

— Откладывай, полное отсутствие вкуса. Не хочу, чтобы дети были такими же.

— Брось, все сейчас носят их. Даже эта твоя Изольда. Просто он ей идет, потому что она сама блондинка, — хмыкнул мужчина. — Ну а что насчет остальных? Ты все их пересмотрел?

— Все, — хмуро отозвался я. — Кроме Изольды, смотреть не на кого. Тощие, толстые, усатые… При всем при этом уверен, что они либо тупы, как пробки, либо законченные стервы.

— Ну… Ты кое-что упустил. Один портрет ты все же не видел. Да его и не хотели в общем-то показывать, обещали прислать новый… Но я настоял, что портретов должно быть двенадцать, как и девушек. Ведь знакомимся мы с ними уже послезавтра.

— Что за портрет? — тут же заинтересовался я — всегда любил загадки.

— М-м-м… Его испортили.

— Испортили?

— Измазали какой-то дрянью. Но это не мешает видеть то, что было нанесено на него изначально… Знаешь, участвуй я в отборе вместо тебя, обязательно бы заинтересовался этой штучкой.

— Покажи! — потребовал я.

Андр чуть наклонился, поднимая отставленный прежде в сторону портрет, и положил на стол передо мной. Я взглянул на него, и на моих губах появилась улыбка.