– Хорошо, – бесстрастно ответил секретарь.

Надев пальто и нахлобучив шляпу, ван Олдин направился кдвери, но задержался, уже взявшись за ручку.

– Вы славный парень, Найтон, – сказал он. – У вас хватаетума не беспокоить меня, когда я взбешен.

Тот молча улыбнулся.

– Рут – мое единственное дитя, – продолжал ван Олдин, – иникто не знает, как много она для меня значит. – Внезапно его лицо осветилаулыбка, и он сунул руку в карман. – Хотите увидеть кое-что, Найтон?

Снова подойдя к секретарю, миллионер вынул из карманакоричневый пакет и развернул обертку, скрывавшую красный бархатный футляр синициалами, увенчанными короной. Он открыл футляр, и секретарь затаил дыхание.На слегка потускневшей белой подкладке пламенели алые как кровь рубины.

– Господи, сэр! – воскликнул Найтон. – Неужели онинастоящие?

Ван Олдин весело рассмеялся:

– Неудивительно, что вы об этом спрашиваете. Среди этихрубинов три крупнейших в мире. Их носила русская императрица Екатерина. Тот,что в центре, известен как «Огненное сердце». Он абсолютно совершенен – в немнет ни единого изъяна.

– Должно быть, они стоят целое состояние, – пробормоталсекретарь.

– Четыреста или пятьсот тысяч долларов, – небрежно сообщилмиллионер, – не учитывая их исторической ценности.

– И вы просто так носите их в кармане?

Ван Олдин снова засмеялся:

– Как видите. Это мой маленький подарок Рути.

Секретарь понимающе улыбнулся:

– Теперь мне ясно, почему миссис Кеттеринг названивала сюдадва дня.

Но ван Олдин покачал головой:

– Тут вы не правы. Она ничего не знает о рубинах – это мойсюрприз. – Он закрыл футляр и начал его заворачивать, продолжая: – Как маломожет сделать человек для тех, кого любит, Найтон! Я могу купить для Рутзначительную часть нашей планеты, но это не пойдет ей на пользу. Я могу надетьей на шею эти камни и дать ей минуту-две радости, но… – Миллионер покачалголовой. – Когда женщина несчастлива в семейной жизни…

Он не договорил, но секретарь сочувственно кивнул. Ему лучшедругих была известна репутация достопочтенного[2] Дерека Кеттеринга. Ван Олдинтяжко вздохнул. Положив пакет в карман пальто, он кивнул Найтону и вышел изкомнаты.

Достопочтенная миссис Дерек Кеттеринг проживала наКерзон-стрит. Дворецкий, открыв дверь, узнал Руфуса ван Олдина и позволил себеулыбнуться в знак скромного приветствия. Затем проводил миллионера в большуюгостиную на втором этаже.

Сидевшая у окна женщина вскочила с радостным возгласом:

– Вот так удача, папа! А я весь день звонила майору Найтону,пытаясь связаться с тобой, но он не знал точно, когда ты вернешься.

Рут Кеттеринг было двадцать восемь лет. Не будучи красивой идаже хорошенькой в полном смысле этого слова, она выглядела эффектно благодаряцветовой гамме. Ван Олдина в свое время дразнили «рыжиком», а волосы Рут имеливеликолепный золотисто-каштановый оттенок, оттеняемый темными глазами и чернымикак смоль ресницами (впрочем, последнее достигалось не без помощи косметики).Она была высокой, стройной и грациозной. С первого взгляда ее лицо напоминалоМадонну Рафаэля, но, присмотревшись, можно было заметить те же линии подбородкаи челюсти, что и у Руфуса ван Олдина, свидетельствующие о твердости ирешительности. Это подходило мужчине, но в значительно меньшей степени женщине.С раннего детства Рут привыкла поступать по-своему, и каждый, кто становился наее пути, очень скоро понимал, что дочь Руфуса ван Олдина никогда никому неуступает.

– Найтон сообщил мне, что ты ему звонила, – сказал ванОлдин. – Я прибыл из Парижа всего полчаса назад. Ну, что там у тебя с Дереком?

Рут Кеттеринг покраснела от злости.

– Это невыносимо! Переходит всякие границы! – воскликнулаона. – Он, кажется, просто не слышит ни единого моего слова! – В ее голосезвучали нотки не только гнева, но и недоумения.

– Меня он выслушает, – мрачно заверил миллионер.

– За последний месяц я едва его видела. Он всюду бывает сэтой женщиной.

– С какой женщиной?

– Мирей. Ты знаешь о ней – она танцует в «Парфеноне».

Ван Олдин молча кивнул.

– На прошлой неделе я побывала в Леконбери, – продолжалаРут. – Говорила с лордом Леконбери – он мне очень сочувствовал и пообещалзадать Дереку хорошую взбучку.

– Ох! – Руфус ван Олдин тяжело вздохнул.

– Что ты имеешь в виду, папа?

– Именно то, о чем ты подумала, Рути. Не стоит рассчитыватьна старого Леконбери. Конечно, бедняга попытался тебя успокоить. Имея сына инаследника, женатого на дочери одного из богатейших людей в Штатах, он,естественно, не хочет никаких осложнений. Но все знают, что старик уже однойногой в могиле, так что едва ли его слова могут как-то повлиять на Дерека.

– А ты не мог бы что-нибудь предпринять, папа? – посленебольшой паузы спросила Рут.

– Мог бы, – ответил миллионер. – Я мог бы предпринятьмногое, но польза будет только от одного. Тебе хватит мужества, Рути?

Она удивленно уставилась на него, и он кивнул в ответ:

– Хватит ли у тебя смелости признать перед всем миром, чтоты совершила ошибку? Из этой ситуации есть только один выход, Рути, – освободитьсяи начать жизнь заново.

– Ты имеешь в виду…

– Развод.

– Развод?!

Ван Олдин криво усмехнулся:

– Ты так произнесла это слово, Рут, будто никогда его неслышала. Хотя твои друзья разводятся чуть ли не каждый день.

– Знаю, но… – Она умолкла, закусив губу.

Ее отец понимающе кивнул:

– Ты, как и я, Рут, не любишь терять то, что имеешь. Ножизнь научила меня, как научит и тебя, что иногда это единственный выход. Я могбы найти несколько способов вернуть тебе Дерека, но все в итоге кончилось бытем же самым. Он испорчен до мозга костей, Рут. Я очень раскаиваюсь в том, чтопозволил тебе выйти за него замуж. Но ты твердо намеревалась заполучить его, даи он вроде бы решил образумиться… Однажды я уже помешал тебе, малышка…