Внезапно загремела такая громкая музыка, что мы стали едва слышать друг друга. Правда, мне это было только на руку — я смогла осмотреться по сторонам. Университетские флаги закрывали передние ряды и прилавки, накрытые скатертями. Неприметные люди в твидовых костюмах стояли рядом, готовые раздавать наши брошюрки и анкеты. Я прищурилась. На некоторых прилавках были выставлены бутылки с водой, на этикетках значилось название университета. Чьих это, интересно, рук дело?

Марио посмотрел на часы.

— Все занимают свои места, — приказал он. — Двери откроются ровно в одиннадцать.

Я разложила складные ножки своего кейса с косметикой и установила его на ближайшем из трех стульев, которые Марио притащил сюда специально для этой цели. Анджела и Тьюлия уже уселись на складные стулья и принялись выставлять принадлежности для маникюра — лаки и жидкость для их снятия — на два небольших круглых столика.

— Я буду красить губы, — сказала Джейн. Она единственная из всех не состояла с нами в родстве. Нам временами приходилось нанимать кого-нибудь, на ком отец никогда не был женат и кому не приходился отцом.

— О'кей, — кивнула София. — Тем более что мне больше нравится красить глаза.

— И я буду работать с глазами, — заявил Марио. — Думаю, моя помощь вам понадобится. На всякий случай я принес еще один складной стул.

— Было бы замечательно, если бы ты для разнообразия выполнял какую-нибудь ответственную работу, — проворчала я. Потянувшись к пистолету для распыления косметики, я принялась заряжать его. — А я, если смогу управиться со своими делами раньше, то непременно помогу с губами.

Едва я довела давление до сорока и начала продувать через пистолет специальный очиститель, чтобы убедиться, что распылитель не засорился, как парень, стоявший у прилавка рядом со мной, сказал:

— Нет, вы только взгляните туда.

Кивком он указал, куда смотреть. В углу бального зала ярко-желтыми веревками выгораживали ринг для борьбы сумо. Какой-то сумоист в больших белых подгузниках разбирал целую кучу телесного цвета костюмов для сумо.

— Bay! — охнула я. — Мне всегда хотелось попробовать себя в облегченном сумо, но только чтобы мне не причинили вреда.

— Ага, — кивнул парень. — Мне тоже. — Он помолчал. — Может, попозже попробуем исполнить наши мечты?

— Что? — переспросила я. — Вы же не предлагаете мне сразиться с вами?

— Да я только так, по-соседски… — смутился парень.

Я повернулась, чтобы получше его рассмотреть. У парня были большие светло-карие глаза, густые волосы, чистая кожа и широкая, слегка асимметричная улыбка. Если бы не мое решение никогда в жизни больше не иметь дела с мужчинами, я бы, пожалуй, сочла его весьма привлекательным, а может, и суперпривлекательным.

Он протянул мне руку.

— Меня зовут Шон Райан.

— Это первое и среднее имена или первое и последнее? — спросила я, хотя, честно говоря, мне это было совсем не важно. — Белла, — представилась я. — Белла Шонесси.

— Белла Шо-нес-си? — удивленно переспросил он, по слогам повторив мою фамилию. Но тут двери, как врата ада, распахнулись, и кошмар начался. — Какая странная фамилия…

Хороший мастер по макияжу никогда не паникует. И о я была близка к панике. Никогда в жизни не видела такого количества старшеклассников с родителями. Парни и группа отцов глазели на ринг сумоистов и толпились в очереди к прилавкам с напитками с повышенным содержанием кофеина. А девушки и их матери устремились прямиком к массажистам и к нам. Люди в твидовых костюмах ждали, скрестив на груди руки. Я догадалась, что, как бы они ни старались держаться незаметно, на них все равно обратили внимание.

Анджела и Тыолия принялись за работу с ногтями. Анджела уже успела снять старый лак и принялась наносить темный слой нового на расслоившиеся и изрядно обкусанные ногти какой-то старшеклассницы. Руки этой девушки явно нуждались в дополнительном уходе.

— Давай же, Белла! — крикнул Марио со своего места, где он проворно разводил жаждущих покрасить ногти в две очереди — за темным и светлым маникюром. — Делай свое дело поскорее, чтобы София и Джейн могли заняться глазами и губами.

Я обвела взглядом целое море лиц. И взялась за свой пистолет для распыления косметики. Признаюсь, это вещь! Работает очень быстро. И аккуратно. Замечательно наносит тон, который держится на коже до тех пор, пока вам не захочется его стереть. Даже лица подростков, усеянные прыщами, с помощью такого пистолета можно сделать гладкими, как у фарфоровых кукол.

Но вот очищать этот пистолет между применениями — сущий кошмар.

— Эй, Марио! — крикнула я в ответ. — Может, для нас тоже установишь очереди?

Женщина, стоявшая прямо напротив меня, откашлялась. Ей явно нужен был оттенок NW30.

— Извините, — сказала она. Прежде чем продолжить, женщина убедилась в том, что я вижу, как она смотрит на часы. — Сколько еще времени вы будете это делать?

— Столько, сколько нужно, — отрезала я. — Есть еще вопросы?

Она заткнулась. За время работы я твердо уяснила одну вещь: стоит вам дать слабину — и люди с удовольствием откусят вам руку по локоть.

Марио наконец-то подошел к нам.

— О чем вы тут толкуете? — спросил он.

Махнув пистолетом в сторону очереди, я спросила, понизив голос:

— Я вот что подумала — не мог ли бы ты разделить их на светлокожих и темнокожих, а? Тогда дело пошло бы куда быстрее. Если ты это сделаешь, мне всего лишь придется добавлять в пистолет основу темного цвета вместо того, чтобы без конца прочищать его перед тем, как залить туда краску.

— Ты хочешь, чтобы я отодвинул темнокожих в конец очереди? — ошеломленно переспросил Марио. — Ты рехнулась?

— Просто я пытаюсь работать более эффективно, — объяснила я.

Марио положил руки мне на плечи и крепко сжал их.

— Белла, мы не можем так поступить! Это же расизм!

— О Господи! — вздохнула я. — Да при чем тут расизм, я говорю про оттенки кожи! Ведь ты же именно это сделал, разделив очередь на маникюр. А если им это не нравится, они могут сходить на массаж, ведь тут же все бесплатно. По-моему, тебе просто не нравится, когда кому-нибудь в голову приходит хорошая идея.

Женщина, стоявшая первой в очереди, опять откашлялась и посмотрела на часы.

— Белла, — снова заговорил Марио, — мы же в Бостоне. Мы все еще толком не оправились от практики семидесятых, когда черных и белых вместе не сажали в автобусы. Так что давай, работай, а то я заберу у тебя пистолет и буду сам с ним управляться.

Тут я услышала голос Тьюлии.

— Прошу прощения, — обращалась она к какой-то девушке, — но разве вы стояли в очереди не ко мне?