Глава 4

Я сидел за большим странным столом. Не мог понять, как это прозрачное уродство, похожее на ошибку великана-стеклодува, оказалось в замке, обставленном в стиле рококо. Оно ни в двери бы не прошло, ни в окна бы не протиснулось…

Я осознавал, что намеренно размышляю о куске стекла, чтобы не свихнуться. А было отчего! Покосившись на скелет, я гулко сглотнул. Тот важно восседал в большом, некогда удобном и красивом, но ныне совсем обветшалом кресле и, закинув ногу на ногу (пардон, кость на кость), покачивал ею.

Услышав звук, скелет замер и, медленно повернув ко мне голову (сорян, череп), ввинтился в меня светящимся жутким взглядом. Вот не знаю почему, но я ощутил не страх, а стыд, будто вернулся в детство. В тот его постыдный момент, когда мне было то ли три, то ли четыре, а мама нарядила меня в лучший костюмчик и повела в богатый дом.

Там я увидел настоящего дворецкого (как в фильмах!), и пока мама разговаривала с кем-то за большими и тяжёлыми дверьми, человек в ливрее ни на минуту не отпускал мою руку. И смотрел вот так же, когда я пытался заговорить. Будто ребёнок вообще не имел права голоса, даже если ему очень сильно хотелось в туалет…

Я вздрогнул и повёл плечом, недоумевая, с чего вдруг вспомнил этот неприятный инцидент. Может, это скелет того самого дворецкого?

– Его нужно вернуть.

Услышав твёрдый голос мальчика, я резко обернулся. С момента, когда юноша появился на пороге комнаты, он относился ко мне так, будто я с мечом ворвался в их жизнь, наследил грязной обувью, сломал все игрушки и съел мороженое в холодильнике.

– Он не может вернуться, – рассудительно возразила девочка. – Он умер.

Умер?

По спине поползли мурашки, и память тут же услужливо подкинула картинку бушующего в здании пламени. Я будто снова услышал взрыв и жуткий треск собственных костей. Дотронувшись до груди, глубоко вдохнул и, глянув на девочку, осторожно произнёс:

– Но я чувствую себя вполне живым. Нет ран, ничего не болит…

– Неприкаянная душа! – Парень нарочно повысил голос, чтобы заглушить мой.

Говорил так, будто меня нет. И скелет, снова пронзив меня зеленью жуткого взгляда, важно кивнул, соглашаясь с ребёнком.

– Магнус придёт на его запах, как голодный пёс, – выплюнул юноша с такой ненавистью, что я не позавидовал этому Магнусу, кем бы ни оказался этот несчастный.

– Я попросил бы!.. – взвился пёс.

– Не обижайтесь, Пёсель Лаврентьевич, – вежливо проговорила девочка. – Джонатан не хотел вас обидеть.

Махнув длинными ушами, будто лопастями вентилятора, Пёсель расплылся в добродушном оскале.

– …Попросил бы почаще говорить мне подобные комплименты. – Он мечтательно закатил глазки и тоненько пропел: – Это напоминает, что в моём роду есть дикие собаки динго и даже один волк. Я должен чтить предков!

– Попугаи в вашем роду были, а не волки, – холодно хмыкнул парень и скрестил руки на груди.

Я нахмурился, пытаясь сопоставить загадочного Магнуса, которого так боятся дети, с волком. Вкупе с упомянутым чутьём догадки возникали не самые приятные. Если в месте, куда я попал, есть живые скелеты и говорящие животные, то и оборотни могут существовать!

Быстро глянув на покосившееся окно, за которым расползалась сырая темень вечера, я невольно поёжился. Меня не пугал ни пожар, ни наводнение, ни преступник с ножом в руке… Но сейчас я ощутил неприятный укол страха. Неизвестность всегда пугает.

– Я сейчас же верну его, – поднявшись из-за стола, решительно заявил юноша.

Полугодовалая на вид малышка, которая до этого тихонько сидела на полу и перебирала какие-то загадочные вещички (местные игрушки?), громко агукнула и хлопнула в ладоши.

– Нет, ты не поможешь, – погрозила ей девочка и перевела строгий взгляд на брата. – А ты не отправишь папу обратно.

– Он нам не папа! – сжав кулаки, процедил Джонатан. – Джессика, он опасен! Неприкаянную душу нужно изгнать из Шаада ради нашей безопасности!

– Не изгнать, а отправить на перерождение, – спокойно поправила девочка. – И ты этого никогда не делал.

– Я много раз наблюдал, как работает мама, – снова повышая голос, сообщил юноша.

– Вот именно! – не сдавалась Джессика. Она тоже поднялась со стула и встала между мной и братом, будто защищая «неприкаянную душу». – Что будет, если закинешь его в Замирье? Готов к последствиям?

– Я… – начал было тот, но, поджав губы, нахмурился.

– Тогда папа остаётся! – с довольным видом закончила Джессика.

– Во всяком случае до тех пор, пока не вернётся мама, – проворчал парень.

– Стойте, – встал я и недоверчиво покачал головой.

Сейчас я отметил, что рубашка на юноше порвана в нескольких местах, а воротничок так тёмен, будто Джонатан носил этот наряд минимум месяц. На голове Джессики был совершенный кошмар, словно девочку не причёсывали несколько дней. Чумазая малышка изначально не вызвала у меня удивления, – младенец ползал по грязному полу, чего ещё ждать? – но сейчас я посмотрел на это другими глазами.

Вспоминалась горе-мамаша, которая, бросив ребёнка одного, отправилась с мужем в ночной загул и чуть не погубила малышку своей безответственностью.

Неужели и родители этих детей бросили их в старом доме с едва живой мебелью, покосившимися окнами и нянькой-скелетом? В месте, где, возможно, бродит оборотень, а собака больше болтает, чем защищает?

– Так вы здесь… одни?!

Глава 5

Итак, я попал.

И я — папа.

Дважды попал…

Это изначальные данные. Смирись и прими к сведению, Сокол. Впрочем, теперь мой позывной можно забыть. Здесь я — не пожарный, а «неприкаянная душа». Здесь — это в загадочном месте под названием Шаад. В замке, в котором даже находиться можно с риском для жизни.

И трое детей, брошенных на произвол судьбы.

Я втянул воздух в лёгкие и сжал кулаки. Никогда не понимал тех, кто к детям относится как к домашним животным. Захотели — завели, а дальше — сами растите… Как