Незнакомец положил ладонь на его руку.

– Подождите, – выдохнул он, – это не гонка! Это жаркая ночь. Что за спешка?

Он снял котелок и провел носовым платком по подкладке.

– Я детектив-инспектор Бэтсвинг, – проворчал он. – Скотланд-Ярд, как вы теперь знаете.

– Мое имя Морган, – вежливо сказал молодой человек. – Как вы теперь знаете!

– Отлично, – сказал детектив.

Несколько мгновений он шел молча, явно прокручивая в голове замечания нового знакомого.

Морган сунул пальцы в карман жилета.

– Послушайте, мы можем быть друзьями, – предложил он. – Возьмите сигару – меня только что угостили парой. Вполне подходящие для курения, уверяю вас – «Ларанагас». Мне бы хотелось узнать ваше мнение о них.

Инспектор откусил конец сигары и с громким звуком выплюнул его в канаву.

– От мистера Блэка, я полагаю!

– Да, это мистер Блэк дал мне сигары, – признался Чарльз.

– А что вы делали у мистера Блэка?

Морган поднес спичку к сигаре собеседника. Пламя горело неуклонно и твердо, как будто вырезанное из латуни.

– О, да ладно вам, – сказал он, – тот факт, что вы детектив, не дает вам права подвергать меня перекрестному допросу на улице.

– У честных людей, – сказал полицейский, – нет секретов.

Чарльз усмехнулся.

– Это новость для меня, инспектор. Я всегда знал, что в каждом шкафу есть скелет.

– В моем нет ни одного, – решительно сказал Бэтсвинг. – Ни единого. А как насчет вас, мистер..?

– Морган, – объяснил молодой человек. – Морган – мое имя. Чарльз Джордж Крэнлиам Букингем Джайлс Морган.

Инспектор ахнул.

– Боже мой! Вы едины в пяти лицах или как?

– Это, – сказал Морган, – мое имя.

Это тщательно продуманное христианское имя было, пожалуй, единственной вещью в его гриме, к которой он был действительно чувствителен.

– Еще один вопрос, – сказал инспектор Бэтсвинг. – Еще один вопрос, и я закончу с вами.

У него был вид адвоката, выступающего в суде.

– Продолжайте, – кивнул Чарльз.

– Вопрос, – сказал инспектор, – заключается в следующем. Вы только что были в особняке Костмор. Не пытайтесь это отрицать. Я видел, как вы вышли. И я был бы очень признателен, если бы вы сказали мне, сколько денег заплатили мистеру Меллерби Блэку?

– На это, – сказал Морган, – легко ответить. Я ничего не платил мистеру Блэку.

– Тогда, – сказал детектив с триумфальным видом, – сколько он заплатил вам?

Чарльз покачал головой.

– Опять же, боюсь, мой дорогой инспектор, вы ошиблись. Я ничего не заплатил и не получил, за исключением того, что миссис Блэк была достаточно обязательна, чтобы угостить меня отличным ужином.

Голос полицейского внезапно зазвучал издевательски.

– Послушайте, вам лучше рассказать все начистоту. Блэки не общаются с такими людьми, как вы, с любой хорошей целью. Вы говорите, что мистер Блэк дал вам эти сигары. Ну, я вас спрашиваю, на что это похоже? Я хорошо соображаю, юноша, чтобы дать вам еще один шанс.

Морган бросил быстрый взгляд через плечо. В сотне ярдов позади, двигаясь в том же направлении, что и они сами, шел неприметно одетый незнакомец. Он был примерно на том же расстоянии пять минут назад, и это несмотря на то, что Чарльз и его спутник дважды повернули за угол. Молодой человек намеренно усилил гнев инспектора.

– Вы запутались в своих делах, – сказал он. – Всегда суете нос в чужие дела, но вам заплатят за то, чтобы вы держались от меня подальше.

– Это вы путаетесь, – сказал детектив. – Я задержу вас – задержу за то, что вы слоняетесь с неизвестными намерениями. А если у вас есть пистолет, я задержу вас за это.

– Вы меня ни за что не задержите, – объявил Морган. – Желаю вам спокойной ночи, инспектор Бэтсвинг.

Был ли инспектор в ярости от произнесенных Чарльзом слов или от саркастического тона, которым молодой человек умудрился произнести его единственное имя, но он потерял самообладание и схватил собеседника за воротник. Мгновение спустя он растянулся на спине на проезжей части, а Морган убежал, скрывшись в темноте, как олень в лесу.

То, что холостяк в расцвете сил и человек мира развлекался где-то вне дома всю ночь, возможно, не повод для тревоги, но когда холостяк – такой человек привычки, как полковник Энерли, подобное происшествие действительно вызывает тревогу. Кристина Энерли, племянница полковника, которая присматривала за его домашней техникой в его квартире на Беркли-сквер, не сразу обнаружила, что в кровати ее дяди никто не спал. Заметив это, она решила обратиться в полицию.

Привычки мистера Энерли были негибкими – по нему можно было проверять часы. В девять он завтракал, в половине одиннадцатого ехал в Сити и занимался делами, а в час дня шел на ланч в свой клуб – всегда один и тот же клуб, один и тот же стол, одно и то же место и один и тот же официант. После ланча он удалялся в курительную комнату с экземпляром «Файнэншл Таймс» и дремал там до трех часов. Затем следовала еще одна поездка в Сити, и в шесть часов он возвращался домой и готовился обедать.

За исключением выходных, когда следовала другая, столь же жесткая программа, и за исключением некоторых официальных праздников, полковник соблюдал эти добровольные правила почти каждый день из двадцати с лишним лет, в течение которых Кристина знала его. Так что теперь она не сомневалась, что с ее дядей что-то случилось. Он оставил ее накануне вечером, чуть раньше семи, чтобы поужинать с друзьями, но не упомянул, с кем именно. Поскольку племянница мало что знала о его делах – полковник был сдержанным человеком – она не смогла предложить какую-либо полезную линию расследования.

В ответ на ее телефонный звонок из Скотланд-Ярда прибыл некий сержант Хейверс – человек в штатском. И хотя он отнесся к ее проблеме с вежливым вниманием, ей было совершенно ясно, что он ожидает обычного объяснения отсутствия полковника. В то же время он сделал предложение, которое девушка попыталась осуществить.

– Если бы я мог предложить это, – сказал он, – я бы взглянул на документы полковника, мисс Энерли. Вполне возможно, что вы можете найти приглашение на ужин или что-то подобное. Если бы вы могли сделать это, нам осталось бы только позвонить туда, чтобы все выяснить.

Кристина давно знала, что ключ от ее шкатулки открывает стол полковника. Она сделала это открытие в детстве, и ее дядя, который тогда посмеялся над таким совпадением, вероятно, давно забыл об этом. Так что теперь она чувствовала себя преступницей, вторгаясь в тайны своего дяди, и только ее сильное беспокойство заставило ее внимательно изучить его бумаги. Как получилось, что его десятилетний дневник оказался на столе, и как вышло, что, небрежно взяв эту маленькую записную книжку в руки, она открыла ее на странице, на которой обнаружилось то, что фактически являлось признанием в преступлении, девушка так и не поняла. Вероятно, сам полковник просматривал ту же самую страницу дневника прошлой ночью. И как потом выяснилось, у него была причина сделать это. Именно поэтому книга и раскрылась там, где раскрылась.