Или не сон. Чем бы ни было это проклятое наваждение, он подробно сохранил его в памяти. За минувшую ночь Итачи успел убедить себя в том, что ему просто приснился кошмар, но весть о смерти подчиненного отца заставила его вернуться к истокам своих размышлений. Гендзюцу. Скорее всего, гендзюцу. А ведь отец и другие считают, что это было физическое убийство. Они на самом деле полагают, что кто-то прокрался ночью на территорию кланового квартала и убил Инари и Текку. И рассказывать им о своем «сне» совершенно бесполезно. Они даже не станут рассматривать такую возможность. Напыщенный самодовольный клан. Сказать им, что кто-то переиграл Учиха в гендзюцу — все равно что подписать себе смертный приговор.

— Они сделали первый шаг, — громко воскликнул беловолосый Яширо. — Теперь наша очередь. Пора поставить на место деревню. Мы покажем им мощь Учиха.

— Давайте… — заговорил Итачи, стараясь перекричать толпу и вкладывая вес в каждое свое слово. — Давайте не будем делать поспешных выводов!

Гам немного поутих. В узких глазах Яширо вспыхнул шаринган.

— Что ты сказал, щенок?

— Не нужно. Торопиться. С выводами. Неизвестно, кто стоит за всем этим. Вы же обвиняете деревню без суда и следствия. Это может привести к непоправимому…

— Ты открыто выгораживаешь деревню, не так ли?

— Все должно быть правильно. Я никого не…

— Учиха Итачи! — неистовый рев Яширо заставил умолкнуть все собрание. — На чьей ты, черт возьми, стороне? Или мы собираемся отправить в Анбу предателя?

— Яширо, — одернул подчиненного Фугаку.

Но тот не слушал.

— Я жду ответа! Чей ты союзник, Учиха Итачи?

Глаза налились чакрой. Красный мир поплыл перед глазами.

— Это очевидно, разве нет? — ответил Итачи. — Я ведь Учиха.

****

На дне ущелья тихо шелестела река Нака. Шисуи ждал его на старом месте, сидя на валуне. Лицо друга было непривычно серьезным. Итачи привалился спиной к камню и, запрокинув голову, посмотрел на звездное небо.

Они молчали достаточно долго, пока Шисуи не сказал:

— Не нравится мне все это.

Итачи продолжал смотреть на звезды.

— Я очень хорошо понимаю твои чувства, — продолжал Шисуи. Он говорил о стычке Итачи и Яширо на собрании. — Но наш клан на это, к сожалению, не способен. Ты хочешь, чтобы все было правильно, хочешь, чтобы клан и деревня наконец обрели взаимопонимание, и я тоже от всего сердца желаю именно этого. Но они ослеплены ненавистью.

— О чем только думает отец?

— Это все Яширо подливает масла в огонь. Он лидер группы, выступающей за мятеж.

— Какие же они… — Итачи задохнулся, не подобрав нужных слов.

Душу распирало от возмущения и отчаяния. Клан Учиха, подобно взмыленной лошади с зашоренными глазами, несся к обрыву, не сознавая, что впереди только тьма. Новые войны, новые смерти.

Не так давно закончилась Великая Война, страны всеми силами старались сохранить хрупкий мир. А восстание клана повергло бы всех в новый кровопролитный хаос. На ослабленную гражданской войной деревню нападут соседи, и велика вероятность, что из этой передряги уже не выберется никто. Неужели они не понимали этого? Они хотели вновь терять своих близких? Слишком самодовольные, слишком уверенные в собственной силе, опьяненные мнимым могуществом. Учиха были слепы. Раздираемые ненавистью, притесняемые… Итачи понимал их. Но трудно было решить, кто был больше виноват в расколе между Конохой и кланом. В равной мере вина лежала и на тех, и на других, но каждый считал компромисс проявлением слабости и упрямо не шел на уступки.

— Они живут в своем собственном замкнутом мирке, — грустно сказал Шисуи. — Только мы с тобой можем смотреть со стороны и видеть полную картину. Я — как джонин Скрытого Листа, а ты в будущем — как Анбу. Мы должны что-то сделать. Эти убийства…

У Итачи кольнуло в груди при воспоминании о вчерашнем сне.

— Ты тоже думаешь, что в этом замешан Лист?

Шисуи покачал головой.

— Я не знаю. Но если не разобраться в этом как можно скорее, то все закончится очень плачевно. Клан не станет терпеть. Новые убийства — и Учиха осатанеют.

Друг был прав. Им стоило во всем разобраться самим. Отец искал ночного посетителя и ни за что не принял бы идею с гендзюцу, потому что принять ее, значило опорочить репутацию Учиха. В то время как Яширо только и ждал повода, чтобы обвинить деревню и начать восстание.

— Шисуи… — начал Итачи.

Друг повернул к нему лицо. Повязка врезалась в его лохматую прическу, в свете луны блеснул протектор.

Итачи колебался. Как же ему объяснить?

— Скажи, можно ли наложить гендзюцу на расстоянии на нескольких человек сразу? Причем так, чтобы оба попали в одну иллюзию?

Шисуи нахмурился. Его брови съехались, образовав на переносице складку.

— Ничего себе. Откуда такие мысли?

Итачи прикусил губу и отвернулся.

— Я даже боюсь предположить, как тебе это вообще пришло в голову.

Итачи взглянул на друга. Шисуи задумчиво смотрел перед собой в землю. В лунном свете выделялся его четкий профиль.

— Смысл гендзюцу в том, чтобы дезориентировать противника. Подменить ощущения его органов чувств и сделать это настолько искусно, чтобы подмены он не заметил. Но это применяется к каждому сопернику в отдельности. Объединить несколько чужих сознаний в одной иллюзии? Каким образом?

Итачи задумался. Конечно, Шисуи прав. Но в себе он тоже был уверен.

— Ты считаешь, что Текка и Инари были пойманы в гендзюцу? — понял Шисуи.

Итачи кивнул. Над обрывом повисло молчание.

— Итачи. Что произошло? — Шисуи чувствовал, что ему что-то не договаривают. — Ты ведь знаешь. Я никогда не предам тебя.

Друг легко ткнул его кулаком в грудь. Итачи слабо улыбнулся, но улыбка тут же погасла на лице.

— В ту ночь, когда умер Текка, я видел его во сне.

Он рассказал все от начала до конца. Все что видел или чувствовал. Вывалил все свои сомнения, впечатления, догадки, тревоги. С каждым словом Шисуи все больше мрачнел. Рассказ озадачил его. Кажется, друг был сбит с толку так же, как и сам Итачи. Он беспокойно блуждал взглядом по земле, переваривая услышанное.

— Как, ты говоришь, она сказала? «Я не рассчитывала на двоих»?

— Именно так. Ты тоже обратил внимание?

— Да. Значит, изначально не было и речи о совмещении нескольких сознаний в одной иллюзии. Ты попал