– Вскрытие уже было? – задал еще один вопрос Дронго.

Числов взглянул на Гумарова. Тот молча кивнул. Очевидно, онне отличался разговорчивостью и предпочитал, чтобы об известных фактахрассказывал его сотрудник.

– Вскрытие уже провели, – подтвердил Числов. –Патологоанатомы констатировали смерть от выстрела, сделанного почти в упор. Нарубашке погибшего и вокруг раны сохранился четкий пороховой след. Есть такжепороховые ожоги, которые возникают при выстрелах с очень близкого расстояния.

– Вот так, – заинтересовался Дронго. – Вы об этом неговорили, Леонид Александрович.

– Вы все равно бы об этом узнали, – негромко ответилПотапов. – Я считал, что будет лучше, если вы сами, приехав сюда, все увидитесобственными глазами.

– Пороховые ожоги от выстрела в упор… – нахмурился Дронго. –Вы можете показать, куда был произведен выстрел? – обратился он к Числову.

Тот посмотрел на Потапова и Гумарова и, не увидев в ихглазах возражения, правой рукой показал на область сердца.

– Вот сюда, – сказал он, – прямо в сердце. Или чуть ниже.

– Может, он сам застрелился? – предположил Дронго. – Такойвариант возможен?

– Где же тогда пистолет? – возразил Потапов. – Куда онделся? И почему пропала коллекция монет? Кроме того, самоубийцы обычнооставляют записки с объяснениями причин своего поступка. Вы думаете, чтоГлушков, решив застрелиться, не оставил бы подобной записки?

Дронго, никак не прокомментировав его вопросы, вошел внебольшой холл и огляделся по сторонам. Дом был небольшой, всего несколькокомнат – две на первом этаже плюс кухня и три на втором. Кабинет хозяина и двенебольшие спальни – Глушкова и его супруги – находились наверху. На первомэтаже к кухне примыкала столовая, а с правой стороны располагалась гостиная.

Из гостиной вышел молодой человек в темно-сером джемпере исиних брюках. Дронго вспомнил фотографию бывшего вице-премьера, которуюпоказывали по телевизору. Молодой человек был удивительно похож на отца. Такоеже круглое лицо, густые брови, очки.

– Сын академика Глушкова Олег, – представил его Потапов, – аэто наш эксперт, – указал он на Дронго, но не назвал его имени.

Дронго кивнул.

– Садитесь, – пригласил гостей Олег, указывая на диван истулья, стоящие вокруг стола. Сам он сел в кресло и тяжело вздохнул. – Всепроизошло так неожиданно, так страшно. Мы осмотрели все комнаты. Но, кромеколлекции монет, ничего больше не пропало. Так, во всяком случае, считает иВероника Андреевна.

Дронго, нахмурившись, посмотрел на Потапова. Кажется,генерал не сообщил ему какие-то нужные сведения. Почему сын называет свою матьпо имени-отчеству.

– Где она сейчас? – поинтересовался Потапов.

– В своей спальне, – ответил Олег. – Я уже собиралсяуезжать, но ваши сотрудники попросили меня задержаться.

– Вы хотели уехать? – уточнил Дронго. – А ваша матьсобиралась остаться на даче?

Олег нахмурился. Он хотел что-то сказать, но в этот моментраздались шаги – по лестнице спускалась вдова Глушкова. Мужчины поднялись сосвоих мест. В гостиную вошла высокая женщина. На вид ей было лет сорок пять.Светлые пышные волосы, четко очерченные скулы. Темное длинное платье. Дронгообратил внимание на разрез ее несколько вытянутых глаз и тонкие крылья носа.Очевидно, женщина уже побывала в руках косметологов и под ножом хирургов.Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять, почему Олег называл супругусвоего отца по имени-отчеству. Она не могла быть его матерью по возрасту.

Поздоровавшись кивком головы со всеми, Вероника Андреевнапрошла к столу и, подвинув стул, села несколько в стороне от пасынка. Дронгообратил внимание, что она не смотрит в сторону Олега.

– Извините нас за столь поздний визит, – обратился к хозяйкеПотапов, – но приехал наш эксперт господин Дронго, он хотел бы с вамипобеседовать.

– Конечно, – кивнула женщина.

Было заметно, что она нервничает, но старается держатьсявнешне спокойно. Олег нервничал больше. Время от времени его лицо подергивалосьот нервного тика.

– Вы все осмотрели в доме? – спросил Потапов. – Кромеколлекции монет, ничего не пропало?

– Ничего, во всяком случае, я ничего не обнаружила. Олегосмотрел кабинет отца. Там тоже ничего не пропало.

У нее было слегка припухшее лицо, покрасневшие веки, однаконичто больше не выдавало в ней вдову, внезапно потерявшую супруга. Олегвыглядел гораздо более подавленным.

– Вы извините, что мы беспокоим вас в такой момент, – сказалДронго, – но я хотел задать вам несколько вопросов.

– Спрашивайте, что хотите, – равнодушно произнесла она, –мне уже все равно. Ваши прокуроры допрашивали меня целых три часа. А потом ещеопрашивали соседей. Непонятно зачем. Что могут знать соседи о том, что случилосьв нашем доме? Вокруг деревья и кустарники, соседние дома даже днем почти невидны.

Протянув руку, Вероника Андреевна взяла со стола пачку«Кэмел» и достала сигарету. Олег даже не пошевельнулся, чтобы протянуть ейзажигалку, которая лежала на стоящей рядом с ним тумбочке. Вместо него своюзажигалку достал Числов. Хозяйка дома, прикурив, благодарно кивнула.

– Вчера вечером Федор Григорьевич был один? – спросилДронго.

– Да, – вздохнула она, – обычно его привозил водитель, ноиногда он приезжал сюда сам. Ему вообще нравилось самому водить машину, онговорил, что это его успокаивает. Вчера он приехал часов в восемь вечера. Яосталась в нашей городской квартире. Он позвонил мне через час, и мы о чем-топоговорили. Я сейчас даже не могу вспомнить, о чем именно. А потом я словночто-то почувствовала. Начала ему звонить, но его мобильный телефон былотключен, а городской не отвечал. Честно говоря, я подумала, что он вышелпогулять. Он часто гулял по ночам вокруг дома. Ему вообще здесь нравилось. Водиннадцать я снова позвонила. И опять никто не ответил.

Она тяжело вздохнула и выпустила эффектную струю дыма.Дронго подумал, что лет двадцать назад она, наверное, была очень красивойженщиной. Хотя и сейчас могла нравиться мужчинам. У нее были полные,чувственные губы.

– Всю ночь я плохо спала, – продолжала Вероника Андреевна, –а утром мне позвонили и сообщили…

Она с силой потушила сигарету в пепельнице. Голос у неедрогнул, глаза увлажнились. Она отвернулась. Дронго посмотрел на Олега. Тотсидел мрачный и никак не реагировал на слова мачехи. В отношении сына к мачехебыло заметно некоторое напряжение, какое обычно бывает у взрослых детей, неодобряющих родительский выбор.

– Наш водитель Илюша обнаружил его убитым, – у нее сновадрогнул голос, – он мне позвонил, и я сразу приехала. Вызвала второго водителяи приехала. Примерно минут через тридцать-сорок. К этому времени здесь уже быломного людей. Из милиции, из прокуратуры, врачи «Скорой помощи», наши охранники.Я всех не запомнила. Федора Григорьевича я увидела не сразу. Меня не пускали вкомнату, пока там работали ваши эксперты. А потом мы вошли вместе с Олегом. Онтоже приехал, и мы вдвоем вошли в кабинет…