Подруга вошла, закрыла за собой дверь, прислонилась к книжной полке в крошечном, но опрятном кабинете Мары и вопросительно вздернула бровь. Внешне София воплощала собой хладнокровие, но Мара знала, что внутри она находится в постоянном движении, как колибри.

Мнимое спокойствие было всего лишь легким трюком из ее богатого арсенала всевозможных уловок.

Когда Мара уселась на место, никак не отреагировав на вопросительный взгляд, София не выдержала и плюхнулась на стул напротив Мары.

— Выкладывай! Даже не верится, что ты способна так играть у меня на нервах. Как прошла встреча с новым важным клиентом? — затараторила София с мягким южным выговором, который действовал на собеседника обезоруживающе, на самом деле за этим акцентом скрывался острый как бритва интеллект.

Мара выдержала длинную паузу, прежде чем ответить:

— Встреча прошла хорошо.

— Что за неуверенность в голосе? Работать на Харлана, конечно, не сахар, но ты должна быть в восторге, что он предоставил тебе такую возможность.

София была в курсе, сколько мучений в прошлом доставил босс Маре своими манипуляциями и человеческой непорядочностью, тем не менее она лучше, чем кто-либо другой, понимала: Мара должна вынести все эти махинации, если по-настоящему хочет добиться успеха. Главное то, что продвижение Мары по службе зависело от его одобрения. Софии повезло немного больше: старший партнер ее отдела не был таким властолюбивым тираном, как Харлан. Она понимала, что Мара особенно восприимчива к маневрам Харлана из-за того, что переменчивые стандарты и вздорный характер босса напоминали Маре политика отца. Между двумя подругами не было секретом, что Мара выбрала профессию, а потом и эту известную фирму, повинуясь не только своим, но и отцовским желаниям. Но Мара клялась, что стремление стать партнером в этом учреждении мирового класса было ее собственной целью и отец тут ни при чем, а что касается трюков Харлана, то они досаждали ей потому, что приходилось их терпеть слишком часто.

— Я в восторге, — заверила ее Мара, прекрасно зная, что София сама хотела бы оказаться на ее месте и заполучить такого важного клиента.

София тоже надеялась в тот год стать партнером, и подобный проект для нее был бы не лишним. Мара считала, что София с ее неуемным аппетитом к сверхурочным и рабским соблюдениям правил игры заслуживала партнерства в большей степени, чем она.

Тут мысли Мары переключились на Майкла, и она почувствовала, как щеки у нее загорелись румянцем. София недоуменно посмотрела на подругу.

— Мара, если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты покраснела. Что происходит?

— Оказалось, что мы с этим клиентом знакомы со студенческих времен.

— Ой, Мара, неужели ты бегала к нему на свидания?

Мара покачала головой.

— Ничего подобного. Мы просто дружили, посещали одни и те же лекции.

— Тогда почему у тебя щеки горят, как маков цвет? Не забывай, что произошло с Лизой.

Ставший всеобщим достоянием неудачный роман Лизы Миневер со всесильным клиентом привел к потере нескольких миллионов для фирмы «Северин» и до сих пор длящемуся судебному разбирательству дела о должностном преступлении, в котором Лиза, ее сотрудница и знакомая, выступала в качестве ответчика. Прошлой ночью Мара не раз вспоминала о ней. Она поняла, почему София сочла необходимым пригрозить ей Лизиной отставкой. София грезила будущим, в котором они обе станут гранд-дамами фирмы «Северин», и ей нужна была Мара, которая разделила бы ее амбиции, ей нужны были силы, которые она черпала бы из их совместных устремлений продвинуться вперед, поэтому она опасалась, как бы Мара не сделала ложный шаг на своем пути. Сама София поднялась из нищеты маленького городка в Каролине, и при теперешнем ее существовании Мара служила ей спасательным тросом.

Мара открыла было рот… Ей очень хотелось рассказать о тех чувствах, что всколыхнул в ней Майкл, посмеяться вместе с Софией и совместно продумать дальнейшую стратегию. Но в своем безжалостном стремлении к успеху ее соратница давным-давно исключила из своей жизни все сильные желания и сейчас ничего бы не поняла. Поэтому Мара прикусила язык и спрятала подальше свои секреты. Позже она сама подумает об этом, все равно нужно будет подавить все чувства к Майклу.

— Просто мне было довольно странно увидеть его спустя столько лет, особенно в качестве клиента.

София смерила Мару долгим недоверчивым взглядом, но настаивать не стала. Ей хотелось безоговорочно верить Маре, другой альтернативы у нее не было. Поэтому соратница поправила туго заплетенную светлую косу и сказала:

— Надеюсь, что так. Не хотелось бы испортить дело.

Лейден, 1644 год

Мыльный пузырь поднимается к ватному небу. Мальчик смеется, глядя, как облака ловят его своими прозрачными лапами и начинают перекидывать туда-сюда, затеяв веселую игру. Он погружает в лохань гребешок со сквозным отверстием и выдувает еще один пузырь. К занятию подключается солнышко, оно подхватывает лучами радужный шарик и делает его то красным, то ультрамариновым, то зеленовато-голубоватым. Мальчик знает все цвета палитры.

Пузырек лопается.

Только сейчас мальчик сознает, что совершенно один на берегу канала. Он вытягивает шею, желая убедиться, что Юдит не следит за ним. Потом тихими шажками пробирается по мощеной тропе к мостку через канал.

Он не может не видеть, как сходится перспектива на дуге моста. Наставники обучают его математическому способу создания трехмерного пространства на плоском листе, но они могут этого и не делать. Он все знает и без подсказок, чему они не перестают удивляться. Булыжники, ступени у воды, даже лодки в канале — все они образуют ортогонали, диагональные линии которых встречаются в одной точке на горизонте, чуть ниже арки моста, — точке схода.

Линии влекут его, соблазняют. Он мысленно переносится по ним над каналом, приближаясь к точке схода, и протягивает ручку, чтобы схватить ее. Но чем ближе он к заветной точке, тем дальше она отодвигается.

Он слышит, как его окликают по имени. Это Юдит.

— Йоханнес, что подумают люди о твоем отце, когда увидят, как ты разгуливаешь по городу один? — выговаривает она ему.

Женщина подходит к мальчику, протягивает пухлую руку, ее пышные формы как будто вот-вот вырвутся из-под тугой кожаной шнуровки. Она сминает собой все ортогонали, нарушая порядок.

Солнечный луч заглядывает глубоко под ее вуаль и высвечивает румяные щеки, обычно скрытые от взглядов. Они такие же рыхлые, как тот хлеб, что она замешивает каждое утро на рассвете. Такие же аппетитные, как ее миндальный торт на масле.

Маленькая ручка крепко зажата в пухлой ладони. Они направляются к выбеленной арке дома, где он живет. Сквозь стеклянные окошки черного хода струится кобальтовый свет. Он окрашивает зеленым резвых цыплят на кухонном дворе и расплывается синими пятнами по сохнущим простыням. Юдит тащит мальчика мимо блестящих медных чанов и глазированных керамических кувшинов в парадную гостиную.