Маре стало любопытно, каким образом Майклу удалось завязать такие теплые отношения с колючей бюрократкой Лилиан.

Повернувшись к Маре, Джойс вновь перешла на ледяной тон.

— Мисс Койн, позвоните моему секретарю и договоритесь о времени. Всю следующую неделю я пробуду в Европе. — И, гордо держа голову, словно неся корону, Лилиан удалилась из зала.

Нью-Йорк, наши дни

Мимо проплыл поднос с хрустальными бокалами шампанского, его держал на ладони одетый в смокинг официант. Майкл подхватил два бокала и чуть ли не насильно сунул один Маре в руку, потом поднял свой бокал.

— Будем здоровы. За новую встречу.

Она чокнулась с ним.

— Будем здоровы.

Мара сделала большой глоток, чтобы успокоить нервы, хотя понимала: голова должна быть ясной. Майкл вновь отсалютовал ей бокалом.

— И за совместную работу.

Их бокалы снова зазвенели, слегка коснувшись друг друга.

Мара окинула взглядом блестящую толпу — здесь собралась одна элита. В воздухе витал аромат свежесрезанных алых роз, наполнивших бело-голубые фарфоровые вазы вдоль всей лестничной площадки. Зал сверкал хрустальными люстрами, а гости — драгоценностями. Казалось, потоку шампанского и закусок не будет конца, но тощие, как жерди, дамы не обращали никакого внимания на деликатесы. Мара подумала, как София, раскрыв рот, будет жадно ловить любую подробность вечера.

Майкл дотронулся до ее руки.

— Прости, что так вышло с Лилиан. На этот раз она разглагольствовала дольше обычного. Никогда не слышал от нее такой длинной речи. Должно быть, ей захотелось произвести на тебя впечатление. Я рассчитывал отделаться от нее пораньше и присоединиться к веселью.

— Прошу тебя, Майкл, не извиняйся. Ты даже не представляешь, насколько это дело интереснее моей обычной рутины. До сих пор я занималась только мошенничеством с ценными бумагами.

Он хмыкнул.

— Прекрасно себе это представляю. Тем не менее не хотелось бы, чтобы обескураживающая манера Лилиан создала у тебя неправильное представление о процессе составления провенанса, когда речь идет о нацистских временах. На самом деле не все так страшно, как она толкует. В ее подчинении большая команда людей, перед которыми стоит всего одна задача: не выпустить из дверей «Бизли» экспонат с подмоченной репутацией.

— Не волнуйся. Именно такое впечатление у меня и создалось. — Мара сделала очередной глоток шампанского и тут же призналась: — А еще мне показалось, что я не очень ей понравилась.

— Вовсе нет. Просто она выпустила колючки, как я тебя предупреждал. Ничего, со временем она подобреет. А теперь давай-ка я тебе здесь все покажу.

Опираясь на руку Майкла, Мара в узком, облегающем платье маневрировала в толпе среди светских знаменитостей и промышленных магнатов, о которых читала в журналах, постояла за кулисами аукциона, наблюдая, как суетилась целая команда сотрудников, готовясь выставить на суд зрителей потрясающие картины. Майкл объяснил ей, что шикарная вечеринка — всего лишь слабая попытка привлечь коллекционеров и завоевать сердца предполагаемых клиентов. «Бизли» уделял гламуру такое же внимание, как и искусству, организовывал роскошные званые вечера, поездки в экзотические места с оплатой всех расходов, брал на работу детей известных коллекционеров, устраивал у себя официальные приемы, делал пожертвования на благотворительные проекты своих самых важных клиентов — и все это как часть боевых действий против дома «Мастерсон». В конце каждого сезона конкуренты подводили итоги продаж и определялись с коллекциями, чтобы выяснить, кто на этот раз выбился в лидеры, а затем использовали этот аргумент для привлечения новых арт-дилеров и коллекционеров.

Прозвучал гонг. Как по команде притухли люстры зала, одновременно зажглись светильники в коридоре, ведущем в аукционный театр. В театре, не менее изысканном, чем парадный зал, атмосфера была серьезной и приглушенной, здесь витал дух коммерции.

Мара и Майкл опустились на зарезервированные места. У Мары слегка кружилась голова от трех бокалов шампанского и почти осязаемого напряженного ожидания в зале. Свет убавили, и публика затихла перед показом первой картины. Сцену заняла «Веселая компания», редкая работа Питера де Хоха, второго по значимости художника Делфтской школы после признанного мастера Йоханнеса Вермеера. Картина изображала таверну, залитую солнечным светом: служанка в красном платье наливает вино трем весельчакам, двое из которых, соперничая друг с другом, пытаются завоевать расположение девушки. Свет, исходивший от картины, ее уникальность покорили публику и отвлекли на секунду внимание от самоуверенного аукциониста с его услужливой командой помощников. Затем начались торги.

Поднимались руки, кивали головы, мелькали таблички. По мере того как росли цены, голос аукциониста становился все громче, темп ускорялся. Мара заглянула в каталог и с удивлением уставилась на Майкла, а тот рассмеялся. Цифры во много раз превышали указанную в каталоге предаукционную цену. Последовал удар молотка.

— Продано. За три миллиона двести пятьдесят тысяч долларов.

Сценки в тавернах, спокойные картины домашнего быта, темные исторические полотна и портреты, светлые просторные церковные интерьеры, Санредам, ван Рейсдал — лоты сменялись один за другим. Они уходили за двойную, тройную цену, снова и снова. Каждая картина соревновалась с предыдущей за самое высокое предложение на этом аукционе, который, еще не закончившись, уже стал легендой.

По окончании торгов Майкл и Мара прошли в зал приемов, где состоялась частная вечеринка. Это был парадный зал в миниатюре, здесь тоже лилось рекой шампанское, хотя и более изысканной марки. Вокруг звучали поздравления, шел обмен дружескими хлопками по спине и воздушными поцелуями. Царила всеобщая эйфория, ею заразились не только новые и прежние владельцы голландских шедевров, но и увеличившие свои капиталы сотрудники «Бизли» — начальство и старшее руководство. На секунду в голове у Мары зазвучал тихий голос, нараспев произнося слова, совсем как ее бабушка, он хотел предостеречь ее, говоря, что все здесь фальшиво, но она прогнала его.

Пробыв на вечере всего несколько минут, Майкл прошептал Маре на ухо:

— Ты не против, если мы уйдем? У меня насчет нас есть кое-какие планы.

Мара испытала шок. Для «Бизли» этот вечер был грандиозным событием, и, судя по предыдущим разговорам, Мара сделала вывод, что Майклу тоже очень важно побывать здесь и разделить успех со своими коллегами и их клиентами. Более того, у нее самой появился шанс познакомиться с другими игроками дома «Бизли». Но Майкл был ее клиент, к тому же он сумел заинтриговать ее, поэтому она согласилась.

Они начали пробираться сквозь толпу, но не успели достигнуть отполированных дверей, как на плечо Майкла опустилась мужская рука с тщательным маникюром. Рука принадлежала человеку без возраста, очень ухоженному, с густой, мастерски подстриженной седой шевелюрой, в сшитом на заказ синем костюме в тонкую полоску. Мара почувствовала, как Майкл весь напрягся.