– Я подумаю… – еле слышно прошептала Эмми, опуская глаза от стыда. – Пока ничего не могу обещать тебе, бабушка. Сейчас я хочу одного – спокойной жизни! Чтобы спать на обычной мягкой кровати, над которой бы не висел ледяной зрачок Глаза… Ходить по воскресеньям в парк, общаться с другими ребятами, делать то, что захочу…

Она замолчала. Глубокое волнение охватило ее, но разве все передашь в нескольких словах?

Миссис Бакст долго молчала – неподвижная, холодная, с поникшими плечами. Прошла минута, две… Эмми заволновалась: она вспомнила о том, какую роль играет в их странном разговоре компьютер. Кто знает, быть может, он вышел из строя? Или бабушка не захочет с ней больше общаться и так и будет сидеть в кресле живым для нее, Эмми, укором? Осталось всего десять минут. А завтра утром дом запылает, унеся в небытие тайну бабушкиных слов…

– Хорошо, – наконец произнесла миссис Бакст, улыбнувшись, – пусть будет по-твоему. Спокойная жизнь, семья, дети, хорошие отношения с властями – об этом должна мечтать каждая нормальная женщина. Почти каждая… Я искренне желаю тебе счастья, Эмми, и, если бы не твои феноменальные способности, я бы не стала морочить тебе голову! И все же перед тем, как ты навсегда уйдешь из этого дома, а меня поглотит пламя, я хотела бы рассказать тебе об одной вещи… Ты что-нибудь слышала о Проекте, по которому на побережье собираются создать огромную Страну Сказок?

Эмми недоуменно покачала головой:

– У нас в интернате не бывает газет. А видео… Много ли можно узнать по видео?

– Видео здесь ни при чем, девочка. О Проекте предпочитают пока не распространяться… Но работы идут полным ходом, и в них вложены миллиардные средства – гораздо большие, чем в создание колонии на Марсе! Что-то за этим кроется страшное, Эмми, но что – нам с друзьями не удалось толком разузнать. У меня есть одно предложение, Эмми… После интерната тебе предстоит трехмесячная практика. Что бы ты сказала, если бы тебе предложили участвовать в Проекте как молодому, но талантливому программисту? Мои друзья смогут устроить для тебя вызов… А дальше смотри сама. Полное завершение работ по Проекту рассчитано на полтора-два десятка лет. Если в штате специалистов появится перспективная девушка, то все выиграют. И они… и мы – я имею в виду моих друзей. Сейчас, я уверена, они достаточно хорошо контролируют ситуацию, но что будет через год, пять, десять? От тебя, Эмми, пока ничего не требуется. Наоборот, веди себя, как ты выражаешься, «нормально». Ну, что скажешь?

– Я согласна, – озадаченно произнесла Эмми. – Хотя не очень понимаю, чем могу помочь твоим друзьям…

Бабушка немедленно просияла.

– Отлично! Я знала, что ты не откажешь. А теперь подожди несколько минут – компьютер должен передать кое-какую информацию моим друзьям в городе. Две-три минуты, не больше…

Изображение на экране замерло. Погасли дисплеи, зато огоньки на пульте ЭВМ начали какой-то новый танец. Эмми подумала: интересно, а что сейчас происходит там внутри, за серебристым кожухом? Составление и кодировка информационного пакета? Или, быть может, даже шифровка? Почему бы и нет? Судя по всему, ее «разговор» с бабушкой был важен не только для них двоих… Девочка почувствовала гордость – значит, она кому-то нужна! И кто-то рассчитывает на ее способности!

Неожиданно все вокруг погасло – экран, дисплеи, ЭВМ и даже лампа на столике. В комнате воцарились глубокие сумерки. И тут же за плотно зашторенными окнами раздались нетерпеливые автомобильные гудки.

Все ясно! Час, отведенный на прощание с домом детства, прошел. Повлажневшими глазами Эмми обвела полутемную комнату. «Вот и все, – тихо шептала она, – вот и все… Прощай, бабушка Ангелина, на этот раз навсегда! Прости, я огорчила тебя сегодня… Но иначе я не могла. Прости…»

Когда гудки автомобильного клаксона стали злыми и настойчивыми, Эмми не оглядываясь, быстрым шагом вышла из кабинета. От резкого толчка кусты синфлоров сорвались с гладкой поверхности двери и рухнули, распластав на полу густые синие ветви.

Тетива была спущена, черная стрела шнуром протянулась от стрелка до могучего дуба, стоящего на самом краю скалистого обрыва, и со звоном вонзилась в бугристую кору, точно в глаз нарисованного мелом дракона.

– Ну, что скажешь, Саманта? – гордо сказал высокий худощавый мальчик, опуская тяжелый самодельный лук. – Кто из нас выиграл?

Девочка, одетая так же, как и он, в грубые кожаные штаны и куртку, живописно украшенную бахромой и фигурными медными бляшками, подошла к дереву и с уважением потрогала гладкое древко стрелы, еще чуть дрожащее от удара.

– Ты выиграл, Робин, – сказала она, не оборачиваясь.

Мальчик торжествующе поднял лук над головой, а затем приложил правую ладонь ко рту. Раздался громкий победный вой – вой одинокого матерого волка, одолевшего противника.

Девочка вздрогнула, но не обернулась – ей не хотелось встретиться взглядом с карими глазами Робина, вообразившего себя отважным разбойником из Шервудского леса. «Робин Гуд согнул в дугу железный прут, а железа в том пруте – как горчицы в молоке…» Как там дальше в детской считалочке?..

Набравшись духу, она сделала несколько шагов вперед, скользя сапогами по мелким колючим камешкам. Еще один неуверенный шаг – и она встала на самом краю выступа, нависающего на стометровой высоте над бурлящим горным потоком. Рядом была только сеть обнаженных сухих корней дуба, за них можно ухватиться, если…

Крепкая рука легла на ее плечо.

– Не надо, Саманта, – тихо произнес Робин.

Они еще несколько минут постояли на краю обрыва, не в силах оторваться от завораживающего зрелища: внизу бушевал искрящийся поток, над которым висела белесая пелена пены и брызг, а на противоположной стороне возвышалась стена иорных гор, густо заросших буковыми и ясеневыми лесами – тоже иорными. Еще выше был только молочный купол неба с бледным желтком прохладного октябрьского солнца, к счастью настоящего. Впрочем…

Робин, проследив за взглядом девочки, усмехнулся:

– Не беспокойся, это обычное солнце. Пока обычное…

– А что, разве в Проекте есть…

– Не знаю, – раздраженно отрезал он. – Меня это не касается. И тебя тоже! Наше дело маленькое – наладка сенсорных систем «уродцев». Нажал кнопку включения тестовой задачи – и через десять минут выключил. Потом опять нажал… И так далее, все три месяца практики. А все остальное – гори оно огнем…

Саманта резко дернула плечом, сбрасывая руку Робина, и окатила его, как холодным душем, взглядом серых глаз. Густые соломенного цвета волосы, выбивающиеся из-под бархатного берета с белым пером, возмущенно всплеснулись.

– Нам пора идти, – сухо сказала она. – А то опять получим нахлобучку от Пекаря… И тетя Нейла поставит тебя в угол. Ты ведь не хочешь огорчить тетю Нейлу, хороший мальчик Робин?