своим лицом он в этом корявом наброске не заметил. Быстро пролистав выпуск дальше, он вздохнул и спрятал газетку в нагрудный карман. Усмешка судорожно искривляла его губы.

«Такими темпами стража долго будет ловить Джересто», — иронично подумал он и зашагал дальше.

Из этого выпуска он узнал одну важную вещь. Человек, пробравшийся в Сектор, точно пришёл откуда-то извне. В противном случае его, пусть даже в завуалированной форме, всё-таки осветили бы в газете, но Дэраэль не нашёл никаких упоминаний о нём. Таинственность этой истории всё больше интриговала его, его подогревала злость от осознания того факта, что стража наверняка уже установила и личность этого мужчины, и даже вытрясла из него все возможные полезные сведения, а он по-прежнему блуждал в потёмках. Ему необходимы были знания.

А в Третьем секторе и порядочные граждане, коих сохранилось немного, и закоренелые преступники всегда отправлялись в Отдел писцов, если им требовалось добыть информацию. Там, среди длинных пыльных стеллажей, забитых и заваленных человеческой премудростью, любой нашёл бы то, чего желал, — при том условии, конечно, что он умел искать.

Искать Дэраэль научился уже давным-давно…

Глава 3. Отдел писцов

Мягкие шаги Дэраэля скрадывали темнота, обволакивавшая обиталище писцов гуще, чем в любой другой точке Сектора, и шум, царствовавший здесь вне зависимости от времени суток и года. Сезоны здесь практически не отличались друг от друга и назывались тёплым и холодным лишь условно, в дань прошлому, когда, как говаривали хранившие изустные легенды старики, всё было по-другому: даже солнце светило и растения процветали не благодаря особым ультрамощным колдовским лампам, а из-за подлинного тепла, которое могло дать только настоящее светило. Дэраэль редко задумывался над тем, какова жизнь за пределами Стены и почему Город обнесён ею, почему никому не дозволяется пересекать черту. В реальной жизни хватало своих забот.

Он свернул направо, в один из широких, неопрятных, как рукава ленивой хозяйки, слабо освещённых коридоров. Здесь посетителей было меньше, и бродили они от одного стеллажа к другому с таким потерянным видом, точно не знали, что именно они ищут. Дэраэль оправил высокий шейный платок так, чтобы тот надёжно укрыл нижнюю часть лица, и смело двинулся к стойке дежурного. По выходным здесь должен был находиться сонный Асимато, который, как и следовало ожидать, в данный момент нагло дремал, уронив растрёпанную голову на раскрытую тетрадь с именами постоянных клиентов. Дэраэль бесцеремонно щёлкнул Асимато по выпуклому, как у телёнка, лбу, и Асимато немедленно вскинулся за стойкой. Вначале на его лице отобразился ужас, затем — полный изумления вопрос.

— Лепат?

— Я, — сухо подтвердил Дэраэль. — Мне нужно к Касиаду, как обычно. Он на своём месте?

Асимато дробно кивнул. Его пухлые короткие ручонки со смешными сарделькообразными пальцами обнимали трясущиеся плечи, блёклые круглые глаза неопределённого цвета слишком часто моргали.

— Он… он на посту, разбирает старые хозяйственные записи, — пробормотал Асимато, не прекращая трястись. — Господин Лепат, прошу, не рассказывайте Старосте о том, что видели…

Дэраэль холодно оборвал его излияния:

— Не скажу только в одном случае: если ты приведёшь Касиада на его рабочее место так, чтобы это не вызвало особенных подозрений.

— Но он не один…

— Я не стану повторять дважды, — с угрозой в голосе промолвил Дэраэль, — приведи Касиада, ты знаешь, как это сделать, и знаешь также, что с тобой случится, если ты вздумаешь спорить.

Асимато тщетно силился проглотить застрявший в горле комок. Покачав головой ещё раз так, что лохматая неровная чёлка рассыпалась по его лбу и прилипла к вспотевшей коже, он выскользнул из-за высокой стойки дежурного и отвесил Дэраэлю почтительный поклон. Асимато казался неправдоподобно маленьким и кругленьким на фоне длинной и узкой стойки; тот, кто видел его на работе впервые, мог бы подумать, что такой толстяк и вовсе там не поместится, а его короткие ножки не сумеют забраться наверх по плохо отшлифованным деревянным ступенькам. Наклонив голову, Асимато покорно шепнул:

— Сейчас сделаю, господин.

— Буду надеяться, — прохладным тоном сообщил Дэраэль и неспешно направился к рабочему столу Касиада — тот располагался в соседнем помещении.

Это помещение представляло собой огромную полукруглую комнату с высокими куполообразными потолками и редкими крошечными окнами, похожими на тюремные окошки. Сходство усиливалось и из-за наличия на окнах помещения крепких решёток. Вдоль стен высились стеллажи, заполненные пыльными книгами и свитками, к которым наверняка уже не один десяток лет не притрагивалась рука человека; под потолком висели, изредка покачиваясь, будто в плавном танце, несколько небольших заколдованных шариков, наполненных горючим веществом, и напротив каждого стеллажа стоял громоздкий стол, заваленный бумагами и перегруженный письменными ящиками. Предполагалось, что к этим столам прикреплено отдельное собрание книг, расположенных на стеллаже, но, конечно, эта прекрасная идея жила лишь на бумаге. Книги были разбросаны в хаотичном беспорядке по всему залу и иногда даже забредали в другие залы, где им вообще не следовало находиться, а писцы примерно представляли себе содержимое лишь первой пары полок своего шкафа.

Именно поэтому Дэраэль так стремился уцепиться за Касиада — тот был, пожалуй, единственным образованным писцом в Отделе. Однако очередей у его стола никогда не наблюдалось, ибо Касиад не демонстрировал своих способностей непроверенным личностям, а если и демонстрировал, то за свою помощь всегда требовал огромной награды. Это правило распространялось на всех — кроме Дэраэля. Они с Касиадом давно знали друг друга; если бы Дэраэль верил в человеческие привязанности, он сказал бы, что считает Касиада своим рассудительным братом-близнецом.

Мягкая поступь, послышавшаяся сзади, известила его о приближении писца. Касиад всегда ходил очень тихо и плавно, будто женщина или подкрадывающаяся пантера, а с его лица никогда не сходила неестественная бледность. Большими, вечно печальными и ищущими что-то глазами Касиад сканировал лицо собеседника, но никогда не выражал своего мнения ни единым изменением в мимике. Он владел собой превосходно, если можно было счесть проявлением сдержанности маску спокойной снисходительности. Уцепившись белыми пальцами за кромку стола, Касиад остановился и тихо сказал:

— Очень глупо было приходить сюда сегодня, друг.

— Мне нужна твоя помощь, — глухо сказал Дэраэль, — я должен разобраться в том, что случилось две недели тому назад.

Касиад устало вздохнул, ероша непослушные тёмные волосы.

— И ты пришёл сюда, — сказал он, — ещё до того, как все, кто пытался тебя убить той ночью, погибли? Ты совсем не похож на себя нынче.

— Мне нужно знать, — упрямо повторил Дэраэль, — я не мог ждать больше. То, с чем я столкнулся… удивительно. Я впервые это увидел. Поэтому я пришёл к тебе. Не считай меня идиотом; я принял меры предосторожности.

— Те