— Еду я со змеем насмерть биться! Коли надо будет, сапог вам брошу, вы тогда собак спустите!

Прискакал на берег, мешок кожаный мечом рассек, царевну освободил и сказал:

— Глаз своих с моря не спускай, карауль, когда змей из воды выходить будет. Тогда и разбуди меня. А до того я посплю.

Положил голову на колени царевне и заснул крепким сном. Прошло времени ни много и ни мало, потемнело небо, всколыхнулось море раз, другой, третий. Стала царская дочь будить своего спасителя, а он не просыпается. Уже в четвёртый раз всколыхнулось море, в пятый, а он всё спит. Испугалась царевна, схватила булавку и уколола ею руку молодца, что меч держала. В тот же миг молодец на ногах был. Сел на коня, а царевне велел за камнем спрятаться, схорониться.

Всколыхнулось море в шестой раз, и вышел из воды шестиглавый змей. Вышел и говорит:

— Ху-ху! Человеком пахнет. Сам он ко мне на ужин пришёл!

— Ох, недобрый для тебя тот ужин будет! — вскричал молодец и пошёл на змея шестиглавого.

И вступил с ним в бой. Не на жизнь, а на смерть.

Бились они, бились, уже три головы молодец у змея отсек.

Бились они, бились. Уже четвёртая голова у змея с плеч долой и пятая на песок скатилась. А вот шестую никак не одолеть.

Снял тогда юноша сапог и бросил товарищам. Сорвались собаки с привязи, налетели на змея, тут и шестой его голове конец пришёл. Отрубил её меч: крепкая была рука, не дрогнула!

И в пору эту месяц серебристый в небе появился, улыбается, и люди веселятся, приговаривают:

— Пусть век будет счастлив тот, кто месяц из плена змеева избавил, на землю вернул!

А царю невдомёк. Сидит он всю ночь в слезах, в горе. Дождался утра и посылает своих слуг:

— Идите на берег, принесите оттуда косточки моей дочери несчастной!

Пришли слуги на берег, а царёва дочь сама им навстречу идёт — жива, весела, хороша, как прежде.

Привели они её к царю и докладывают:

— Там на берегу змей мёртвый лежит, и возле него шесть голов по сторонам разбросаны, раскиданы. Да такие тяжёлые, что мы вшестером одну голову и ту с места сдвинуть не могли!

Настал вечер, и Ольховая Чурка с товарищами опять по замку, по городищу гулять пошли. И снова видят — люди плачут, слезами заливаются и всюду чёрные сукна висят.

Теперь уж сам Ольховая Чурка к старушке вдове пошёл и спрашивает:

— Почему, вдова почтенная, все люди плачут, убиваются?

— Потому, сынок, — отвечает старушка, — что царь должен в эту ночь свести свою самую любимую младшую дочь на берег моря, девятиглавому змею на съедение. А не отведёт — проглотит тот змей проклятый полцарства, а то и всё целиком и не подавится. Коли нашёлся бы бесстрашный человек и убил того змея, спас бы он и царевну младшую, и солнышко бы из плена змеева освободил.

А тем временем зашили слуги царскую дочь в кожаный мешок и понесли к морю.

Вскочил Ольховая Чурка на коня и крикнул товарищам:

— Если плохо будет, брошу я вам свой сапог, вы собак с привязи спустите, на помощь! А коли змея не убью я, живым не вернусь!

И ускакал.

Вот и берег и кожаный мешок у камня. Рассек он мешок мечом, освободил царевну.

— Не спи, — говорит, — карауль змея, когда он из воды выходить начнёт. Тогда и разбуди меня. А я до той поры посплю.

Положил голову на колени царевне и заснул крепким сном.

Прошло времени ни много и ни мало, всколыхнулось море раз, другой, третий… Стала будить царевна Ольховую Чурку, а он не просыпается. Тормошит, трясёт его царевна, он всё спит, а море в четвёртый, пятый раз колыхнулось. Уж она кричала, стонала, а Ольховая Чурка всё спит. А море, море-то уже в седьмой и восьмой раз всколыхнулось. Вот взбугрилось оно в последний, в девятый раз, и заплакала царевна от страха, и упала горячая слеза на щёку Ольховой Чурки. Он в один миг проснулся, вскочил на коня, крикнул царевне, чтобы она спряталась. А тут из воды сам морской девятиглавый змей выходит. Вышел змей из воды и на Ольховую Чурку в бой пошёл.

— Ху-ху! — говорит. — Сам Ольховая Чурка пришёл ко мне на съедение! Царевной я позавтракаю, а тобой пообедаю!

— Пришёл! — говорит Ольховая Чурка. — Только гляди не подавись обедом таким!

Стали они насмерть биться.

Бились, бились — уже три головы у змея слетело. Бились они, бились — уже четвёртую, пятую и шестую головы Ольховая Чурка ему отрубил, а вот последние три одолеть, отрубить не может!

— Посмотри, солнышко встаёт! — крикнул он змею. — Твоя шея такая же красная, как утренняя заря!

Оглянулся змей — тут ему Ольховая Чурка отрубил седьмую голову.

Остались у змея две головы.

— Смотри, змей, твой дом горит! — закричал Ольховая Чурка.

Но змей настороже был, не поверил, не оглянулся на этот раз.

Ещё малость времени прошло, и Ольховая Чурка снова крикнул:

— Смотри, змей, жена твоя над тобой смеётся, что ты стольких голов лишился!

Тут змей не стерпел, оглянулся — и полетела восьмая голова его на песок.

Одна голова теперь осталась у змея, но её никак не срубить Ольховой Чурке.

Тут уж снял он сапог и бросил своим товарищам: мол, выручайте.

Спустили они собак с привязи. Прибежали собаки, вцепились в змея, и полетела голова девятая, последняя, и свалился змей замертво.

Вернулся Ольховая Чурка с собаками к товарищам и лёг спать.

Прошла ночь, утро настало. Смотрят люди — радость-то какая! — на небе солнышко сверкает. Сказали:

— Пусть будет вечно счастлив тот, кто солнышко освободил!

А царь ничего о том не знает, не ведает, в своей опочивальне в слезах лежит, слуг своих посылает:

— Сходите на берег и принесите мне косточки дочери моей любимой!

Пошли слуги на берег, смотрят — юная царевна им навстречу идёт: жива, весела, ещё прекраснее прежнего стала.

Рассказали слуги, что на берегу видели:

— Мёртвый змей у камня лежал, а кругом все его девять голов разбросаны, раскиданы. И такие эти головы тяжёлые, что мы вдевятером одну голову не то чтобы поднять, с места сдвинуть не могли!

Устроил царь в своём замке пир. И при всём народе сказал:

— Кто проклятых змеев убил и дочерей моих спас, пусть соберёт змеевы головы и придёт ко мне за наградой.

Пошли три молодца