Едва за девицей закрылась дверь, Вета обернулась:

– Ты правда повел себя как козел.

– Пожалуйся в Гринпис. – Коган крутанулся на пятках и, пошатываясь, побрел к кухне. Чтобы не злиться на Когана так уж сильно, Вета постаралась себя убедить, что его грубость вполне могла быть вызвана плохим самочувствием.

– Просто она совсем молоденькая. И эта ситуация могла ее ранить. Ты взрослый. Мог бы сам догадаться. Она же явно решила, что ты ее предал.

– Не перекладывай свою вину на меня.

– Чего? – выпучила глаза Сандалова.

– Не останься ты ночевать, ничего бы подобного не случилось.

Вета даже рот открыла. И это вместо благодарности за то, что она всю ночь с ним возилась?!

– Ну, знаешь… Я и впрямь лучше пойду.

– Не так быстро. Думаю, нам стоит обсудить компенсацию.

– За что?

– Ну, как же… Из-за тебя я лишился девушки. А значит, и секса на ближайшие дни.

Вета сглотнула. Снова открыла и закрыла рот, но ответ все равно не шел.

– Ты серьезно? Это же бред какой-то…

– Ничего себе – бред! У меня из-за тебя личная жизнь рухнула. Кто за это ответит, м-м-м?

– Я не собираюсь это выслушивать. Твои обвинения нелепы. Пойду, оденусь.

Вета прошмыгнула мимо Тама, сделав вид, что не замечает его похотливого взгляда и дубины в трусах, которая на миг прижалась к ее бедру, когда она проходила мимо. Видно, Когану и впрямь стало лучше. Интересно, это утренний стояк? Или он до такой степени был рад видеть эту Лялю? Что он вообще в ней нашел?

– Значит, ты отказываешься от выплаты… эм… компенсации?

– Если ты правда подумал, что я на это соглашусь, то тебе хуже, чем я думала. Рекомендую вызвать врача.

– Зачем? Если нас тут двое.

– Затем, что я ухожу.

– Да ладно. Ты чего? Шуток не понимаешь? Пойдем, я тебе кофе сварю.

– Да ты же едва на ногах стоишь!

– Тогда свари ты. В чем проблема? – устало усмехнулся Коган.

– У вас правда все отделение слегло?

– Правда-правда. Я две недели отдувался за всех, прежде чем самого накрыло.

– Так вот почему я не смогла к тебе записаться.

Тамерлан замер. Все еще в одних трусах, он каким-то немыслимым образом умудрялся выглядеть преисполненным достоинства.

– Ты хотела ко мне записаться?

Ну, вот они и перешли к главной теме. Вета разволновалась.

– Да. На прием.

– Так ты все-таки беременная?

– Слушай, ты так и будешь расхаживать полуголым?

– А что тебя смущает? Я все равно сейчас вернусь в кровать.

Что ее смущает? Ну-у-у, многое. Им предстоял довольно сложный разговор. А это все… отвлекало. Да, пожалуй, так. Вета смотрела на него и думала, что в отличие от ее бывшего мужа, который был ровесником Когана, тот ничуть не располнел. Не облысел, и не обрюзг. Скорей, напротив. Высох. Заматерел. Он с виду был таким твердым, что невольно возникало желание его потрогать, дабы убедиться – такой ли он на ощупь, как с виду.

Вета отвернулась.

– Нет. Я не беременная. Но очень этого хочу. В смысле, я хочу, чтобы ты помог мне… Забеременеть.

– Не уверен, что готов стать отцом. Но, если кто меня и способен в том убедить, то это – ты. – В и без того хриплый от болезни голос Когана добавились еще более царапающие нотки.

Вета с силой сжала кулаки. Потому что произошло то, чего она так боялась. Он даже слушать ее не стал. Просто посмеялся… Она сглотнула собравшиеся в горле слезы. Развернулась и, понурив голову, пошла прочь.

– Эй, ты куда?

– Выйди. Я оденусь. Мне уже пора.

– Погоди, а как же «я хочу, чтобы ты мне помог»? – возмутился Коган.

– Ты ж не готов стать отцом, – разочарованная донельзя, Вета решила, что будет лучше ему подыграть. Но ее голос дрогнул. И он, видно, что-то такое понял, что заставило его схватить ее за руку. Вета дернулась, высвобождаясь.

– Отпусти!

– И не подумаю.

– Зря я к тебе пришла.

– Ну, допустим, об этом еще рано судить. Давай, выкладывай, что там у тебя. И… – Там сглотнул, откашлялся, будто не в силах выдавить из себя те самые слова: – Пожалуйста, извини, прежде чем шутить, я должен был прояснить ситуацию.

Он выглядел злым, но раскаявшимся. Вета тяжело вздохнула – похоже, он не оставил ей выхода.

Оттягивая неизбежное, Вета решила воспользоваться предложением Когана и приготовить кофе. На автомате выставила программу – он пил капучино с таким количеством сахара, что то превращалось в сироп. Себе сделала двойной эспрессо.

– Так что с тобой? Не томи. Я, кажется, опять отъезжаю.

– А ты выпил таблетки?

– Слушай, Сандалова, да до сраки твой арбидол.

– Идиот, – покачала головой Вета. – Я тебя вообще-то жаропонижающими отпаивала. У тебя температура под сорок фигачила.

– А-а-а. Ну, в смысле…

– Невысокого ты обо мне мнения, правда?

– Нет, но…

– Может, в отличие от тебя, я и не проходила стажировок в каких-то суперпрестижных клиниках, и не публиковалась в The Lancet, но, знаешь, в своей сфере я на хорошем счету! Может, для тебя это будет сюрпризом.

– Хм… Ясно. Где, говоришь, таблетки?

Вета резко обернулась. Коган сидел на барном стуле, зябко поджав пальцы на ногах, и выглядел при этом настолько непривычно взъерошенным и помятым, что ее злость так же быстро схлынула, как и накатила. Вете он напомнил нахохлившегося воробья.

– Сиди уж. Я сама принесу, – вздохнула она устало. Пошлепала в спальню, взяла початую коробочку ибупрофена и открыла комод в поисках носков. Коган мог сколько угодно расхаживать в трусах, раз ему так нравилось, но вот ноги он будет держать в тепле!

В комоде Тама, как и повсюду в его квартире, царило сущее безобразие. Вета даже рот открыла, разглядывая аккуратно сложенные, каждые в своей ячейке, трусы. Одинаковые боксеры насыщенно-голубого цвета. Недоверчиво покачав головой, Сандалова открыла следующий ящик, в котором так же была предусмотрена отдельная система хранения. На этот раз для носков. Ради интереса Вета рандомно развернула несколько пар. Носки были одинаковыми. Один цвет, одна длина, один производитель. Да он же псих! Сто процентов, повернутый.

– Вот. Надень.

– Я не согнусь, – противореча сам себе, Там сложил руки на барной стойке и опустил на них голову. Вета с шумом втянула воздух. Мужики, как дети! А болящие мужики… сущее наказание. Вот за что ей это все?