— У вас дом отдыха работает? — неожиданно обратился Черняховский к комдиву, смотря на серое, как земля, лицо комбата.

— Так точно, работает, — не без удовольствия доложил генерал.

— Очень хорошо, — Иван Данилович посмотрел на комдива, кося глазами в сторону комбата.

Комдив понял командующего и безмолвно качнул головой, как бы говоря: «Будет отправлен в дом отдыха».

Обстрел затих.

Командующий прошел на НП батальона и, вооружившись биноклем, стал просматривать передний край. Там по-весеннему широко разлилась и вплотную подобралась к окопам и заграждениям противника река Суходровка.

Командующего сейчас интересовало все, что было доступно взору. Комбат был на высоте: он обстоятельно рассказывал об обороне противника, как будто только что сам там побывал.

— А кто против вас?

— Позавчера ночью вон там, за обрубленными елями, захватили рядового 197-го батальона. А до этого оборонялся 347-й пехотный полк…

Командующему нравился этот боевой комбат, и он, передавая бинокль генералу Макарову, шепнул ему:

— Присмотритесь к нему, подходящий кандидат на полк.

Покинув НП, группа разделилась: генерал Черняховский с командирами пошел налево, генерал Макаров с замполитами — направо. А вперед неведомыми путями уже понесся «солдатский вестник»: «У нас на передовой начальство».

Черняховский остановился у землянки, возле которой солдат, сидя на лавочке, старательно чистил ствол снайперской винтовки. Увидев группу офицеров, он выпрямился, одним махом одернул гимнастерку и пятерней прошелся по рыжей голове.

— Здравствуйте, снайпер! Как жизнь? — поздоровался Черняховский.

— Здравствуйте! — выпалил солдат и замялся. Иван Данилович был в кожаном пальто, да еще без погон. — Не знаю, как вас величать по званию.

— Генерал, — с улыбкой ответил командующий.

— Жизнь-то, товарищ генерал, ничего… — начал было солдат, но тут же замолчал, бросив растерянный взгляд на своих начальников.

Черняховский понял, что солдат что-то не договорил, и не без умысла спросил:

— Как с табачком?

Солдат обвел взглядом всех и начал витиевато:

— Видите, как развезло — в окопе тонем. А уж там, — кивнул он в сторону КП, — ни проехать ни пройти. Все — боеприпасы и харч на своем хребте на передовую тащим…

— А с табачком все же как? — прервал повествование Иван Данилович.

— С табачком-то?.. До табачка очередь не дошла… — Почувствовав, что подвел начальство, поправился: — К вечеру обещали.

— Табак, товарищ командующий, будет, — поспешил заверить командир полка.

— Много гитлеровцев на счету?

— Немного, всего четыре, — виновато пожал плечами солдат. — Я здесь недавно, с… запамятовал, товарищ генерал. — Он торопливо вынул из кармана обложечку со справками о ранениях. — С 14 марта.

— Давно воюете? — Черняховский взял у солдата эту уже основательно потрепанную обложечку. Его удивило: снайпер — и ни одной медали.

— Как вам сказать, товарищ генерал. Мы ведь пехота, в бою живем недолго, больше по госпиталям. Как видите, — солдат с душевным волнением смотрел, как генерал в кожанке листает эти дорогие ему бумажки, — лежал пять раз.

— Вижу, дорогой Иван Васильевич, вижу, — генерал Черняховский возвратил солдату справки. Как ему хотелось сейчас обнять этого солдата, расцеловать! Но он только крепко пожал ему руку и проникновенно сказал: — Спасибо, солдат!

По дороге в штаб Черняховский повел разговор:

— Вот что значит пехота, товарищ майор. Пришел солдат на передовую, не успел еще как следует осмотреться, познакомиться с товарищами, как тревога, а там — атака. Ура! Вот первая, вторая, а может быть, и третья траншея взяты. Победа! А тут раз — пуля, и в госпиталь! Кажется, солдат ничем не отличился и награждать будто бы не за что. А в действительности он проявил в боях за Отчизну и силу воли, и доблесть. Да не только проявил, но и кровь пролил! И такой солдат… — генерал Черняховский смотрел на комбата. И комбат на этот взгляд командующего ответил:

— Снайпер Грачев — прекрасный солдат, достоин награды, товарищ генерал. Я решил представить его к ордену Красной Звезды.

— Очень хорошо, — сказал командующий и перевел свой взгляд на командира полка, как бы спрашивая: «А как вы?»

— Я за то, чтобы представить снайпера Грачева к награждению орденом Отечественной войны.

— Командование дивизии ходатайствует, — добавил комдив.

— Прекрасно, — промолвил Черняховский и направился в первую траншею.

Командующий и член Военного совета, каждый на своем участке, обошли вторую и первую траншеи. Не преминули заглянуть и в землянки. Не заметили, как наступил обед. Черняховский с удовольствием ел основательно поперченный борщ и гречневую рассыпчатую кашу с поджаренным на сале луком.

— Хорошо! Здорово! Всегда вас так кормят? — спросил он солдат.

Лица начальников насторожились, но затем расплылись в довольной улыбке, когда дружно со всех сторон прогремело:

— Всегда, товарищ командующий!

4

Уже вечерело, когда все вернулись на КП дивизии.

— Товарищ командующий, может быть, отдохнете? — комдив показал на скамейки, намертво установленные по обе, стороны длинного дощатого стола, стоявшего под густой зеленью старой, израненной войной березы. — Здесь, когда тихо, хорошо. Видите, какая дивная природа. Слышите, даже птички поют. Садитесь. А я сейчас распоряжусь чайку…

— Что ж, Василий Емельянович, у нас еще есть минут сорок, так что воспользуемся любезностью хозяина, присядем, — и Черняховский, скинув кожанку и опираясь на шаткий стол, устало опустился на скамейку. — А вы, товарищ генерал, — обратился он к комдиву, — вместо чая давайте-ка сюда свою рабочую карту, посмотрим, что у вас на фронте, пройдемся по ней, да и кое о чем поразмыслим.

— Может быть, лучше карту начальника штаба? Мою я веду сам, и она так испещрена и замызгана, что вам будет трудно в ней разобраться.

— Ничего, разберусь. Несите свою.

Не прошло и пяти минут, как комдив принес из своей землянки карту и развернул ее на столе.

— Прошу вас, садитесь, — командующий показал и комдиву, и начштаба на скамейку рядом с собой. — Я полагаю, что ваша дивизия в будущих событиях армии, а это не за горами, будет играть первую скрипку. Вот я и хочу вместе с вами пройтись по всей глубине предполагаемой вашей полосы.

Командующий так же скрупулезно, как и в свою бытность командиром дивизии, рассматривал на карте полосу дивизии в стане врага, не оставляя без внимания ни одного знака, нанесенного комдивом. Задавал вопросы: «А что здесь?», «Сколько?», «А если это опорный пункт?», «Не огневой ли мешок?» Были вскрыты все неясности. И когда комдив и начштаба молчали, то отвечал себе он сам. Водя сухой веточкой по населенным пунктам Церковщина и Березу-ча, он измерил расстояние от них до переднего края противника.

— Как вы думаете, что здесь может быть? — спросил Черняховский.

— Здесь, я предполагаю, — отвечал комдив, — передний край второй полосы обороны.

— А здесь?

— Это опорные пункты.

— Я тоже так думаю.