в чёрных плащах вышли из ворот, украшенных академическим вензелем. Головы обоих были скрыты капюшонами, голоса звучали глухо.

— Что скажешь. Тала? — спросил мужчина до того молчавший.

— Трудно что-то сказать. Я не заметила в ратуше никакого древнего заклинания, препятствующего чародейству. Либо оно выдохлось со временем, либо его и не было, а возможно, оно укрыто очень глубоко и проявит себя, только если кто-то вздумает нарушить запрет.

— И что же, там никто не пытался колдовать?

— Никто. Сидели смирно, как цыплята под наседкой.

— А ты?

— И я — тоже. Понимаешь, запрет на колдовство, это чужая традиция. Кто я такая, чтобы её нарушать? Староста заседания правильно сказал: нас пустили на заседание, оказав тем самым уважение. И мы тоже обязаны уважать их. Негоже соваться в чужой монастырь со своим уставом.

— Ох, как всё у вас непросто! И что теперь делать?

— Я думаю, надо пригласить к нам всех троих выступавших. И даже — четверых. Забияка рыцарь тоже может пригодиться. А там посмотрим, кто из них на что годен.

— Думаешь, что-то получится?

— Что-то получается всегда. Хотя, обычно получается не так, как задумывалось. Именно поэтому не стоит загадывать, чем дело кончится, на чём сердце успокоится.

Собеседник Талы согласно наклонил голову и двое в чёрном, распугивая прохожих, направились к городским воротам. Там на постоялом дворе ожидал пришедший с болот караван.

Солёные болота место вовсе не топкое. Это просто низина, куда, если шторм совпадает с приливом, через гряду меловых холмов перехлёстывают океанские волны. Выйти назад морская вода не может, и постепенно она засолила всё пространство по ту сторону прибрежных скал. Место получилось, прямо скажем, унылое. Пересохший камыш, жёсткая, словно жестяная трава, которую овцам и коровам не щипать, а только губы резать. Местами — изъеденные ветром известковые останцы в окружении мелкого, по колено кустарничка. Сколько хватает глаз, нигде нет ни единого стада. Должно быть, отары отогнаны куда-то в более благодатные места. По этой пустыне медленно движется группа путешественников. Быстро здесь не пойдёшь; утонуть на солёных болотах нельзя, но и спешить нее получится: при каждом шаге нога проваливается по лодыжку, и потом её приходится с натугой вытаскивать. Волам, запряженным в повозки, тем более некуда спешить; болото не любит торопливых.

Из десяти человек лишь шестеро идут пешим ходом, четверо — чужаки для этих мест, сидят в одном из фургонов, натужно пытаясь понять, как их сюда занесло. Трое магов, ещё недавно читавших доклады на симпозиуме в Академии, и бесстрашный рыцарь сэр Гелиот. Местные, даже погонщики, направляющие волов, идут пешком. Ни один из четырёх добровольцев не отправился в путешествие добровольно. Скорее напротив, они решительно от поездки отказались.

— Значит, вы утверждаете, что на болотных пустошах появился дракон? — спросил пришедшего пастуха профессор Ангерт.

— Да, — коротко ответил посетитель: плотный мужчина с чёрной бородой. Капюшон его был сброшен на плечи, оставляя открытым лицо, ибо Ангерт категорически отказался говорить с гостем, пока не взглянет на него в упор.

— Как интересно! Вы лично его видели?

— По счастью, нет. Те, кто выжил, говорят, что спастись от чудовища трудно.

— Но вы утверждаете, что это огнедышащий дракон.

— Вокруг скал, где дракон устроил логово, много выгарей, а солёные болота так просто не горят.

— Что же, логично. И, значит, вы хотите, чтобы я использовал своё искусство, чтобы уничтожить дракона?

— Разумеется, не бесплатно.

— Молодой человек, будь это пятьдесят лет назад, я бы расправился со зверем, не требуя никакого вознаграждения. Но мне скоро исполняется сто двадцать лет. Магические силы никуда не делись, они при мне, но физическая дряхлость не позволяет мне сражаться. Вряд ли я даже дойду до пустоши, где по вашим словам, прячется чудовище.

— Но вы позволите ещё раз проконсультироваться с вами?

— Всегда буду рад помочь! — сразу воспрянув, отвечал маг.

Тала, не явившаяся под светлые очи профессора, ожидала товарища возле профессорского особняка.

— Что скажешь? — спросил переговорщик, распрощавшись с Ангертом.

— Прежде всего, Ангерт лукавит. Ему вовсе не сто двадцать лет, а значительно меньше. Он явился в Академию молодым человеком, так что ему приходилось красить бороду и накладывать грим, чтобы состарить себя.

— Но он действительно могучий маг?

— Вот этого — не знаю. Здесь нельзя колдовать, и он не колдует. Но сам себя он считает величайшим из ныне живущих колдунов.

— А как колдуешь ты?

— Так и я не колдую. Я просто смотрю и слушаю. Никакого колдовства здесь нет.

— И что нам теперь делать?

— Для начала идти разговаривать с другими докладчиками.

Магистр Ойянус также с интересом выслушал предложение отправиться на драконью охоту в солёные топи.

— Вы уверены, что это именно серебряный дракон? Их никто не видел больше сотни лет, а другие драконы меня не интересуют.

Пастух, представившийся Николасом извлёк из недр плаща небольшой свёрток, в котором обнаружилась причудливая пластинка белого металла.

— Это мы добыли в логове зверя. Он покрыт такими чешуями от морды до кончика хвоста.

— Вы проверяли состав? Это серебро?

— Чистейшее.

— Не могли бы вы уступить эту чешуйку мне? Разумеется, я заплачу.

— Нет. Трое наших заплатили за неё жизнью. Эта вещь непродажна. Но, если вы поможете справиться с драконом, у вас будет много подобного серебра.

— Чрезвычайно заманчиво. Но вот беда: я могу сделать так, чтобы серебро осталось серебром, а дракон не смог улететь. Но кто будет убивать его? Даже в молодости рука у меня была недостаточно тверда для подобных подвигов. Я вижу, что пластина довольно толстая. Мне такую не пробить, даже если бы у меня было копьё.

— Мы могли бы пригласить сэра Гелиота. Уж у него-то копьё имеется.

— Так-то оно так, — с сомнением произнёс мудрец, — но есть у меня подозрение, что прославленный сэр геройствует более на словах, чем на деле. Я не ясновидец, но уверен, что в эту минуту сэр Гелиот сидит в одном из городских трактиров в окружении доверчивых олухов и примеряет на себя услышанное на лекциях, которые он так прилежно посещал. Поверьте,