Тот факт, что эти придурки рискнули получить пожизненное заключение в работном лагере из-за такого небольшого количества видящих, говорил мне, что нападение всё равно осуществлялось по личным мотивам.

Это не могла быть террористическая атака одной из группировок, выступавших за или против людей.

Эти придурки раздували шумиху вокруг своих атак.

Они определённо освободили бы больше двух мишеней.

И как минимум одна из мишеней должна была быть кем-то — в смысле кем-то, имеющим значение для группы или политики в целом. Судя по информации от начальства, в данном лагере не размещалось никого, кто имел бы политическую значимость, по крайней мере, в данный момент. Женщина-видящая, пропавшая из их рядов, была никем.

Аполитичная, если верить её досье.

Она даже не имела ранга разведчика.

Пропавший мужчина считался её супругом или каким-то близким членом семьи.

В его досье тоже толком ничего не было.

В его файле имелись вычерненные участки, особенно на рубеже веков, и это делало его статус более двойственным. Такие правки обычно намекали на некое прошлое, так что формально он мог представлять интерес… но даже если он когда-то был шпионом или солдатом, то уже десятки лет не работал в этой сфере.

Я всё равно ставил на личные мотивы.

Кто-то, кому эти двое небезразличны, должно быть, нанял команду бывших военных или частных охранников на Ринаке или другом канале чёрного рынка.

Кем бы ни был этот сторонний контакт, он знал достаточно, чтобы платить бартером или валютой чёрного рынка, потому что Организация пока не отыскала денежный след. В половине случаев такие освобождения оставляли огромный след и потому вычислялись за месяцы до самой попытки освобождения.

Короче говоря, пока мы летели на вертолёте из Манауса в лагерь, мы всё ещё мало что знали.

Я невидящим взглядом смотрел на джунгли, пока мы летели над этим густым океаном зелени, и думал, что это всё-таки окажется довольно рутинной операцией.

В какой-то момент Варлан, мой командир, послал мне сигнал.

Я перевёл взгляд и посмотрел в эти глаза с фиолетовым отливом.

Мы с Варланом хорошо ладили.

Но если честно, старший видящий заставлял меня нервничать.

И пусть верно то, что подчинённый должен испытывать некое благоговение перед своим командиром… в отличие от других офицеров, под которыми я работал, Варлан имел ранг, поистине заслуживающий этого благоговения.

У Варлана был 11 ранг. Действительный.

Позвольте повторить ещё раз.

11 ранг, бл*дь. Действительный.

Для тех из вас, людишек, которые не понимают, что это значит, скажем так… если бы мой босс захотел, чтобы вы сплясали, вы бы сплясали как миленькие, бл*дь. Если бы он захотел, чтобы вы приставили пистолет к собственной голове и спустили курок, вы бы и это сделали.

И многие видящие тоже.

Только боги знают настоящий потенциальный ранг Варлана, но я слышал, что с ним способен соперничать лишь кто-либо из посредников, древних душ.

Ходят слухи, что Варлана завербовали из самого Адипана — то есть, из настоящего Адипана, изначальной военной организации видящих старой закалки, ещё до Первого Контакта.

Шрам на лице Варлана служил единственным истинным признаком уязвимости или слабости, который я замечал за этим старшим видящим, хотя это скорее добавляло ему загадочности. Варлан носил на лице известный нацистский шрам, а значит, он какое-то время находился в концентрационном лагере в период последней войны.

Это также означало, что он выжил в том лагере.

Этими лицевыми шрамами люди-немцы помечали видящих, чтобы узнавать их визуально. Такие метки имелись у многих видящих, но мало кто из ровесников Варлана выжил, чтобы рассказать эту историю.

Немцы обычно были добрее к молодым видящим, потому что воспринимали нас как потенциальные активы — или для продажи на чёрном рынке, или для своих операций под прикрытием в рамках немецкого вермахта.

Видящие постарше, вроде Варлана, обычно считались «не подлежащими исправлению», и их расстреливали на месте.

Я никогда не слышал историю о том, как нацисты захватили столь сильного и опытного видящего, как Варлан, но не сомневался, что эта история была эпичной.

Так что да, работать под началом видящего вроде Варлана было страшновато.

Варлан был одним из тех видящих, которых никогда не удавалось одурачить, сколько бы ты ни тешил себя такими мыслями. От него нельзя было что-то утаить, ему нельзя было соврать. Его нельзя было перехитрить в Барьере. Невозможно было подметить что-либо, что он пропустил.

Если ты это понимал, то всё в порядке.

Если ты врал себе в этом отношении, то ты в жопе.

Ну то есть, серьёзно в жопе.

Может, поэтому мы с Варланом неплохо ладили.

Я никогда не позволял себе забыть о том, каков Варлан на самом деле. Ни на секунду.

Транспортный вертолёт СКАРБа

Примерно в 80 км от Манауса, Бразилия

27 ноября 1978 года

Наградив меня пристальным взглядом, Варлан снова вернулся к тому отрешённому, смутно расфокусированному взгляду, который говорил мне, что он работает в Барьере.

Я решил, что займусь тем же самым.

Поэтому хоть мой взгляд вернулся к джунглям, сосредоточившись на размытом ярком пятне зелени, мой разум вернулся к работе светом и к информации по нашим мишеням.

В основном я искал идентификационные маркеры — любые примечательные детали, которые можно использовать как якорь группы в целом. Каждый индивидуальный видящий обладал нюансами своего света, деталями, видимыми в Барьере — нефизическом пространстве, где видящие работали своим светом.

Такие нюансы могли включать: маркеры травмы, странные структуры, сломанные места в их aleimi, нетипичные связи с нематериальными существами, нетипичные резонансы, связи с конкретными организациями или людьми, а также любое количество иных индивидуальных аномалий, заставлявших их свет выделяться в Барьере.

Я искал что угодно, что эти частные охранники могли не суметь скрыть даже за Барьерным щитом.

Я заметил несколько мелочей, но да, эти придурки на удивление хороши для такой маленькой группы.

В общей сложности десять. Шесть мужчин, четыре женщины.

Соотношение полов тоже делало их происхождение двусмысленным. Большинство команд частной охраны в Азии преимущественно состояло из мужчин — это вызвано нехваткой женщин, спровоцированной работорговлей на Западе. А на Западе наблюдалась обратная тенденция.

В этой же группе соотношение полов было почти равным.

Я определённо уловил некоторые намёки на армейское прошлое. Возможно, они вместе служили во время одной из человеческих войн. Для видящих с военной выучкой вполне типичным было держаться вместе ещё десятки лет после того, как они сообща сражались на линии фронта.

То есть, если опираться на статистику, эти придурки наверняка были