глаза. – Все к лучшему, в конце-то концов. Чем дальше вы будете от границы между миром живых и миром мертвых, тем лучше для вас.

– Валентайн, я…

– Тише, – он поднял руку, обрывая меня на полуслове. – Я не хочу продолжать этот разговор. Тем более у нас есть дело.

– Дело?..

– Мы, кажется, говорили о том, чтобы противостоять Тагги. Я предпринял с утра кое-какие меры, которые позволят нам продвинуться в главных вопросах – кто он такой и что ему нужно.

– И что за меры? – я прикусил губу.

Валентайн швырял меня по темам разговора с той же силой, с какой лодку швыряет волнами в шторм. У меня не было ни единого шанса.

– Увидите, – усмехнулся он.

* * *

Стук в дверь раздался минуту спустя.

– Идеальное чувство времени, – воскликнул Валентайн и вскочил с кресла.

Я поразился переменам в нем – только что он сидел здесь мрачной и злой тенью, и вдруг собранный, сияющий, с профессиональной улыбкой… Я невольно задумался о том, какой же он настоящий.

Я никогда не знал.

И, скорее всего, сам лишил себя сегодня возможности узнать когда-нибудь.

Сожалея об утраченном, я повернулся к дверям и потерял дар речи от изумления. Кого я точно не ожидал увидеть на пороге нашего бюро, так это отца Майерса, моего старого знакомого из Милтон-Кинса. Его гигантский рост и глубокий голос ни с чем нельзя было спутать!

– Добрый день, джентльмены, – коротко поздоровался он, а потом, рассмеявшись, раскрыл руки и позволил Валентайну себя обнять.

– Давно я тебя не видел, прохвост, – с улыбкой укорил он Валентайна. – А между тем ты у многих не сходишь с языка. Любишь ты походя оттаптывать хвосты…

– Что поделать, такой вот я, – весело ответил Валентайн. – Жить скучно, святой отец, а работы много…

– То-то Лондонская похоронная компания точит на тебя зуб… Сам рискуешь и мистера Хэйзела тянешь за собой.

Я подошел к отцу Майерсу и протянул ему руку. Он пожал ее крепко и сильно, после чего коротко перекрестил меня.

– Благословение вам пригодится, – пояснил он. – Я слышал о вашем не самом удачном опыте медиума… Зря вы это затеяли, теперь весь Лондон говорит, что вы якшаетесь с загробным миром.

– Так уж весь, – пожал плечами Валентайн. – Бьюсь об заклад, никто особо и не думает о нашем существовании… Пока не приходит время, конечно, ибо каждый человек смертен.

– Не иронизируй над бренностью бытия, – с улыбкой погрозил пальцем отец Майерс. – И не настраивай против себя Господа.

– У меня большой талант настраивать против себя богов, – хмыкнул мой невыносимый компаньон.

Я попытался вспомнить все, что знал о богине Кали от миссис Раджани. Кали была огромной многорукой женщиной, которая в гневе уничтожала и разрушала все на своем пути. Миссис Раджани объясняла, что в Индии верят в разные воплощения одной сущности, и Кали была одной из ликов матери мира Шакти. Зачем одной богине столько воплощений?..

– Вот за этим я и явился, – сказал тем временем викарий. – Скажи, тебе удалось достать тело?

– Инспектор Браун скоро начнет стучать зубами от ярости при виде меня, но да, он смог, – Валентайн показал рукой на могильник. – Прошу пройти в морг.

– У вас там холодно, – отказался викарий. – Лучше перенесите его сюда. Раз ты все равно собираешься совершать богохульные действия…

– Нам надо поговорить с ним всем вместе, так что иного варианта нет.

– Простите, а вы о чем? – осторожно уточнил я.

Валентайн повернулся ко мне, округлив глаза:

– Как, я вам не сказал? О Николасе Фасте, конечно. Нам надо привести его в чувство с помощью нашего постмортем-аппарата. Видите ли, никто лучше убитого не расскажет нам про того, кто его убил.

* * *

Только сейчас я обратил внимание, что призрак крупного мужчины в котелке и с сигарой в уголке губ покачивается возле стола, скромно не привлекая к себе внимания.

– Все еще не уверен, что мне нравится эта идея! – сообщил он. – Ей-богу, Валентайн, я предпочел бы встретиться с вами при иных обстоятельствах!

– Увы, мой друг, другого способа нет – мне необходимо, чтобы вы озвучили все известное вам и отцу Майерсу тоже.

– А вы уверены, что не надо позвать инспектора Брауна? – робко поинтересовался я.

Валентайн и мистер Фаст метнули в меня одинаково суровые взгляды.

– Я не собираюсь общаться с этим типом, – задрав нос, заявил мистер Фаст.

Говорил он с явным ирландским акцентом. Я уверен, при жизни его кудряшки отливали огненно-рыжим. Ирландцы – несносный народ и очень упрямый.

– Николас против, поэтому послушаем Николаса, – объявил Валентайн. – Отец Майерс, помогите мне. Дориан, приведите механизм в действие.

Я вздохнул. Все-таки мне казалось неправильным утаивать от Скотланд-Ярда информацию, которая могла бы помочь в поимке убийцы. Но тут я оказался в явном меньшинстве. Поэтому пришлось торопливо лезть в угол за занавеску, где стоял наш аппарат постмортем (пользовавшийся огромной популярностью, хочу заметить. Скорее всего, половина наших клиентов считала это действие милосердным фокусом, но посмертные разговоры стали важной частью подготовки к похоронам. Хотя, говорят, это вызвало суровое осуждение у всех священников поблизости – возможно, они потеряли из-за этого часть прихожан).

Отец Майерс и Валентайн с трудом притащили тело Николаса и усадили в кресло. Он был убит ударом кинжала, и потому его тело не исказилось так сильно, как бывает с утопленниками или повешенными, но трупное окоченение уже добралось до его конечностей, тело стало тяжелым и неповоротливым. Ван Доффер еще не успел поработать над его лицом, к тому же от него начинало тянуть разложением.

Словом, ничего приятного в этом процессе не было.

Кудряшки, правда, в самом деле оказались рыжие – и от них тоже неприятно пахло мертвечиной.

У меня мелькнула мысль выпросить у миссис Раджани этих индийских треугольников, поджигая которые можно добиться приятного аромата.

Отец Майерс вздохнул и вытер рукавом пот со лба.

– Мистер Фаст не самый легкий человек…

– Не беспокойтесь, отец Майерс, он и при жизни легкостью не отличался, – усмехнулся Валентайн. – Так. Одну секунду, господа, мы кое-что опрометчиво забыли…

Он бросился к дверям и торопливо их запер.

– Стоит, конечно, завести табличку «закрыто» на такие случаи, – пробормотал он, потирая подбородок. – Ну, допустим. Дориан, занавесьте окна.

Я кинулся выполнять поручение. Для постмортем-фотографий мы держали окна открытыми, потому как камере нужен был свет. Но сейчас мы не планировали никого снимать, да и внимание со стороны было ни к чему.

Воображение нарисовало инспектора Брауна, крадущегося под окнами нашего похоронного дома. Я рассмеялся в рукав.

– Что смешного, друг мой? – поднял брови Валентайн.

Я поделился с ним представленной картиной, и он тоже развеселился. А