случае, пока он держится, как лидер восстания роботов.

— Что случилось? — в комнату зашла заспанная Лялька в халате.

Бьорн коротко пояснил ей происходящее.

— Мы можем скинуть это обвинение? Признания-то нет, — она появилась на экране Бьорна и взяла быка за рога.

— А зачем он ее держал тогда?.. — поинтересовался адвокат.

— Мало ли… Дурак, может быть. Может, ответственности испугался и набирался храбрости… — пожала плечами Лейла. — Обвинение в это поверит?..

— Все сложно. Там же камеры везде, — ответил Алекс. — Доступ к записям у меня будет позже. Кроме того, экспериментальные препараты обычно строго учетные. Будет обнаружена недостача. И врач может заговорить…

— Но не заговорил пока? — уточнила Ляля.

— Пока нет. Остановился на том, что ушел и не знает, что было дальше.

— С недостачей можно разобраться, — проговорила решительная девушка с животиком.

— Ляля! — воскликнул Бьорн.

— Если это незаконные действия… — начал адвокат.

— Что вы такие нервные! Все правомерно. Я знаю одну внутреннюю процедуру. Пусть не признается ни в чем больше. Я пойду позвоню.

— Кому в такой час?.. — Бьорн невольно сморщился.

— Моему бывшему. Они же не смогут прослушать этот звонок?

— Нет. То есть крайне маловероятно. Тебя же ни в чем не обвиняют и твоего бывшего… Хотя лучше объясни, в чем суть.

Лейла живо поведала о своей идее и, получив одобрение юриста, пошла на кухню.

— Значит, ты женился? — полюбопытствовал адвокат.

— Да.

— Поздравляю! Смотрю все, о чем ты грезил еще десять лет назад: восток, карие глаза… И слегка двинутая, как ты говорил?..

— Теперь я называю это «темпераментная». Но да, — усмехнулся Бьорн.

— Везунчик. Смотри, чтобы и она не натворила лишнего.

— Хорошо. Она умна. Скажу, чтобы не действовала без согласования с тобой. Звони ей, если я буду вне доступа или не смогу вдруг говорить. Только не пугай ее сильно: она беременна.

— И снова поздравляю.

— Слушай, а к нему домой следователи не придут?.. — Бьорна вдруг осенило догадкой.

— А что там?

— Там… Хм… Целая лаборатория, так сказать… Он же жену мою так и вылечил.

— А это уже совсем плохо. Я не должен такого говорить, но я вижу, что парень много сделал для вас.

— Сейчас поеду и сгребу все оттуда.

— Ну, вы сектанты все, — изумился адвокат. — Слушай меня, как все надо сделать. Тебе повезло, что по этому факту пока нет расследования. Но если облажаешься, то могут все равно нервы потрепать.

Бьорн пришел на кухню, где жена шипела по голосовому вызову.

— Мне все равно, что ты чувствуешь, слышишь?!.. Уже все равно. Я старалась не ранить тебя и терпела твои пьяные выходки. Сам такой, Пауль!.. Просто выполни административную процедуру, которую и так должен выполнить. Если ты этого не сделаешь, клянусь, я потеряю к тебе остатки уважения и буду считать, что вышла за слизняка, плюну на историю нашего брака и разотру ее по полу… Что?.. Хорошо. Все, пока.

— Даже и спрашивать сейчас не хочу, что это были за выходки, — произнес Бьорн в ответ на взгляд Лейлы. — Получилось?..

— Надеюсь. Он с сотого раза принял вызов.

— Спал, наверное.

— В баре был, я слышала фон.

— Лялечка, ложись. И сходи завтра к врачу на всякий случай… Дай мне ключ, я поеду в квартиру Артёма прямо сейчас.

Он объяснил ей расклад. Она только охнула.

— Постарайся успокоиться, ладно? Я все сделаю для Артёма, как бы сделал для тебя. Все будет хорошо, слышишь?.. Ложись спать. Давай, я люблю тебя, — Бьорн поцеловал жену и засобирался, на ходу набирая номер Ханны.

Глава 17

— Очень приятно, — Ханна пожала протянутую ей руку.

— Взаимно, — Бьорн вволок в ее квартиру две огромные сумки с препаратами и оборудованием. — Послушай: если ты проговоришься о том, что сегодня произошло, Артёму будет грозить вышка за незаконное лечение плюс два эпизода… Какое-то юридическое бла-бла в таком духе. А мне тоже дадут чего-то хорошее…

— Вышка?..

— Высшая мера наказания. Смертная казнь.

— Казнь за то, что он спасает жизни?.. — Ханна вся обомлела. — А врачу, чуть не убившему меня, дадут два года?!..

— Я о том же. Спрячь все это. Тебя никто не обыщет, ты потерпевшая… К сожалению, речь не о тебе, а об обществе. То есть не спас тебя, а навредил обществу, так мне адвокат объяснил, когда я спросил.

— Я хочу его увидеть…

— Нельзя. Ты окажешь ему большую услугу, если у вас не будет личных контактов. Поверим юристу. Тебя должны воспринимать как стороннюю девушку, пришедшую на исследования. Иначе суд превратиться в выяснение ваших отношений и ничего хорошего не выйдет.

— Я и есть сторонняя!.. — Ханна отчего-то вспыхнула, и Бьорн понял, что здесь не все так просто. — И он пошел на такое ради меня! Это ли не благо для общества?..

— Послушай, не я же прокурор. Тебе надо отдохнуть. Я знаю, о чем говорю: моя жена пережила то же самое. Смотри не перепутай таблетки. Позвони с утречка Лейле, она поможет тебе разобраться. Встречаться вам лично не надо: могут отследить. А звонить можешь в любое время, этого никто не отнимет.

— Спасибо… Я перед вами в вечном долгу.

— Я возвращаю долг Артёму. Он спас мою Лейлу от прозябания и вечной рвоты. Увидимся. Теперь мы все связаны внезапной дружбой, — Бьорн улыбнулся.

— А если следователи поймут, что квартиру Артёма почистил ты?..

— На это у нас есть объяснение: узнав о его аресте, я послал курьера забрать вещи моей жены у ее близкого друга, пока квартиру не опечатали. Курьер — мой хороший знакомый. Странно, но законно. И кстати, Артём и Ляля не были парой, просто он ее долго и упорно лечил. Не смотри на меня так. Честно: здесь все более, чем странно.

Артём ждал следующего свидания с Лейлой, как ждут прикосновения Бога на молитве. Но в этот раз напротив сел могучий Бьорн.

— Привет. Не взыщи, я оставил Лялю дома. Она перенервничала, и ей надо беречь себя.

— Привет, я так и сказал ей, — Артём выглядел получше, но в глазах появилась отстраненность. — Спасибо тебе за все… За все, за все… — серьезно произнес он, поскольку узнавал последние новости от адвоката и был осведомлен об обыске в своей квартире.

— Мог бы и раньше вернуть вещи Лейлы, — Бьорн сдвинул брови. — Я, кстати, уже передал тебе через пост еды, какой она велела.

— Здесь тоже с голоду не дадут умереть, — улыбнулся Артём. — Да и привыкать надо… Чай, на пожизненном не будешь на одних передачках жить.

— Об этом пока речи нет.

— Я уже почти смирился. Ляльке только не говори. Перестал даже читать одно уголовное право…