Такая будничная, в лёгком шелковом халатике, с собранными в хвост волосами, она хлопотала над плитой. Ароматная стопка блинов дымилась на тарелке. Чашка кофе в руках Лики изредка перемещалась на столешницу, когда Лика переворачивала блины или смазывала готовые маслом.

Наверное, я бы мог смотреть на это вечно. Любоваться и знать, что всё это для меня.

Глупо было обманываться и на что-то надеяться. Мы стали чужими. И я из влюблённого идиота превратился в ненавидящего мудака.

Руки сами собой сжались в кулаки. Желание придушить Лику непреодолимо росло, будто если я не совершу возмездие, то перестану нормально жить. Умру от бессилия.

— Зря стараешься, отец ненавидит блины, — я не лукавил, отец считал неприемлемым никакую выпечку на завтрак. — Пресная овсянка, как и секс, — подкрался к Лике, крепко схватив её за бёдра, долгожданно вдавив пальцы в упругую плоть. — Ваш секс… такой же пресный? — прошептал на ухо, почувствовав, что первоначальное напряжение сменилось, уступив место возбуждению.

Мне не нужны были её ответы, я всё ощущал невербально. Тело Лики отзывалось на мои прикосновения неосознанно. Инстинктивно рвалось навстречу. И чёрт возьми, я был рад такому раскладу.

— А ты не изменился, — подытожила она и легко скинула мои руки.

Развернулась ко мне лицом. Глаза сверкали ненавистью, но щёки, залитые румянцем противоречили её нервным действиям.

— Ты так и остался похотливой свиньёй, — разочарованно буркнула себе под нос.

— Разделишь со мной похоть? Пока наш дорогой и горячо любимый Андрей спит?

Она ожидаемо оттолкнула меня. Выключила плиту и отошла в сторону, подальше от меня и от соблазна, который кипятил не только мою кровь. Бесстыдно торчащие соски сквозь шёлк халата красноречиво говорили о вожделении Лики. Врать мне было бесполезно.

— Иди проспись, потом можешь позавтракать и ехать.

— Ты гонишь меня же из родного дома? — изумился её браваде, но следовать указаниям и не собирался.

— Нет, я советую. Так всем нам будет лучше!

— Будет лучше, если свалишь ты, — зло бросил и шагнул ей навстречу.

Лика испуганно отзеркалила моё движение, шагнула назад, пока не уперлась в столешницу островка посередине кухни.

— Арчи, — почти взмолилась она, вызвав своей растерянностью дикое удовлетворение.

Довлеть над ней, давить на её крошечную совесть было особым удовольствием. А видеть, как она отгораживается, выставив руки вперёд — укореняло мою власть.

— Для тебя я Артём! Поняла? — одним прыжком оказался рядом с ней, стиснул в кулаках прохладную ткань халата.

С силой дёрнул, распахивая полы халата, с упоением наблюдая, как из-под них показалось желанное тело, скрытое лишь кружевными трусиками.

— Уходи, — задыхаясь, прошептала мне в губы, но прикрываться не спешила.

Жарко. Как же жарко было рядом с ней. Голова шла кругом. Взгляд затуманивался. Меня несло от близости с Ликой. Отстраниться от неё оказалось непосильной задачей. Хотелось снова её трогать, целовать и любить.

— Нет, — оставив след от укуса на бледной коже её шеи, поспешил успокоить травмированное место поцелуем. — Не сейчас. Докажи, что я никто в твоей жизни. Что не хочешь меня. Что отец тот самый, за кого ты без сожаления выходишь замуж!

— Я не обязана ничего тебе доказывать. Артём, — хрипло выдавила моё имя, решив не называть больше прозвище, которое было мне привычнее. — Отпусти!

— Не могу.

— Почему? — хрипло спросила, схватившись за футболку.

Слегка прогнулась и попыталась отодвинуть меня. Своим едва заметным сопротивлением разжигая во мне ещё больший интерес и желание.

— Потому-что хочу тебя, — ладонью прошёлся по рёбрам до самой груди, чувствуя, как её напряжение сходило на нет. — Потому-что помню, как тебе ещё пару дней назад было хорошо со мной, — в нетерпении сжал налитую грудь, ощущая, как затвердевший сосок упирался в ладонь.

— Так нельзя, — рвано выдохнула и увернулась от поцелуя.

— А как можно? — я не злился, просто был на взводе.

— Артём, прекрати. Я не хочу предавать Андрея. Мы совершили ошибку, — попыталась оттолкнуть мои руки. — Я совершила, — виновато оговорилась Лика. — Мне ещё в прошлый раз нужно было всё прекратить, но…

— Но ты не смогла, — перебил её и пальцами ухватил подбородок.

Приподнял, так чтобы её губ оказались рядом с моими. Терпеть больше не было сил и я грубо поцеловал. Вторгся в горячий рот своим языком, теряя контроль, углубил поцелуй. Прикусив Лике язык, наткнулся на сопротивление, которым она только делала хуже.

Злость и адреналин кипятили кровь, превращая меня в голодного до ласки зверя. Хотелось трогать её, целовать каждый сантиметр стройного тела, наслаждаться в реальности тем, чем я долгие месяцы мог лишь грезить.

Грех и похоть полностью наполнили меня, не давая опомниться. Рванув Лику на себя, крепко удерживая за бёдра, усадил её на столешницу. Вклинившись между её разведённых ног, сдёрнул с плеч халат. Обнажил неприкрытую бельём грудь, помня какая она упругая, но всё равно желая вновь прикоснуться.

— За что ты ему мстишь?

Почти срываясь на плач, спросила Лика, а мне пришлось зажмуриться, лишь бы не видеть её слез и разочарования.

— Отец тут ни при чем! — зло огрызнулся, потому что она напомнила о том, о ком сейчас не должна была думать.

— Тогда кто при чём? — продолжала добивать вопросами.

— Ты, — наконец открыл глаза и взглянул в растерянное лицо Лики. — Даже не мама, которую он всю жизнь предавал. А ты…

В смятении чувств она поникла, будто бы теряя силы от борьбы со мной. Ловко обняв, крепко прижав к себе. Ощущая даже сквозь футболку разгорячённую кожу девичьего тела.

— Ты не выходишь у меня из головы. Не прошло ни дня, чтобы я ни думал о тебе, ни искал тебя или ни надеялся снова встретиться с тобой.

Тихие всхлипывания сменялись просьбами "отпустить", которые не мог исполнить. Я упивался близостью и пусть изначально планировал не утешать Лику, а заняться с ней сексом. Такое уединение меня устраивало. Руки тянулись сами собой к поникшим плечам, по которым я неустанно скользил. Снимая навалившийся груз собственного возвращения в её жизнь.

— Я люблю тебя, Лика! Даже больше чем ненавижу из-за того, что ты больше не моя.

Признание давно выжигало мне душу изнутри, поэтому далось мне легко и непринуждённо. Смолчать было бы трусостью, а обнажить всего себя — однозначно могло раздавить меня. Но сейчас я уже не думал об этом.

Взяв рыдающая Лику на руки, торопливо понёс на второй этаж в спальню. И пока она отчаянно отвоёвывала свободу, стараясь высвободиться, я пытался окончательно не потерять голову.

Арчи открыл дверь буквально с ноги и внёс меня в спальню. Торопливо оглядевшись, заметила даже сквозь пелену слёз, что это была его комната. Он подошёл к кровати. Бережно опустил меня на смятые простыни и присел рядом.