Все ещё продолжая всхлипывать, уткнулась лицом в подушки, отвернувшись от Артёма. Аромат его парфюма, пропитавший постельное бельё навязчиво напоминал о том, что я не должна быть здесь. Не должна своим бездействием питать его вседозволенность. Не должна изменять Андрею, хотя мне чертовски хотелось повторить нашу ночь в том домике.

Горячая ладонь с приятной неторопливостью прошлась по бедру. И пока мой разум отчаянно сопротивлялся, тело откликалось на ласки. Нежные, до одури возбуждающие и такие родные.

Собрав остатки благоразумия, оттолкнула руку Арчи и села в кровати, подобрав под себя ноги.

— Позволь мне уйти, — почти заскулила. Жалобно, еле слышно, с мольбой посмотрев в голубые глаза перед собой.

— Я не держу, — вдруг с нежностью в голосе отозвался Арчи и протянул ко мне руку. Коснулся щеки, проводя подушечкой большого пальца по мокрой от слёз коже. Стирая с неё влагу, и продолжая смотреть так, словно заглядывая в самое сердце.

— Я так виновата перед тобой… и перед Андреем, — слова раскаяния горячо слетали с губ. И хотя я понимала, что никакими словами не заслужу прощения. Больше всего боялась, что Арчи меня не простит и обозлится навсегда.

Вчера я испробовала на себе его ненавистный гнев, когда он не щадил меня в присутствии гостей. И пусть он назвал вещи своими именами, хлестким оскорблением всё же нанёс грубую рану на сердце.

— Артём, я не знала, что вы с Андреем…

— А если бы знала? Что тогда? — неожиданно перебил меня и вскочил с кровати. Сделал несколько кругов по комнате, будто обдумывая дальнейший наш разговор. Остановился чуть поодаль от меня, упершись ладонями в оконную раму, опустил голову вниз. Стоял так, словно плечи придавило жизненной несправедливостью. — Не стала бы изменять отцу со мной?

Каждое слово давалось ему с трудом, и моё сердце разрывалось на части оттого, что это я была всему виной.

Тихонько выскользнула из постели, и не чувствуя ног, на цыпочках подошла к Артёму. Трясущимися пальцами коснулась его напряжённой шеи, отчего он едва заметно вздрогнул, но не обернулся. Успокаивающе повела ладони к широким плечам, чувствуя даже сквозь ткань футболки силу мышц, нервно подрагивающих от моих непрошенных прикосновений.

Лбом уткнулась в спину, с силой зажмурилась, продолжая шумно вдыхать через нос терпкость знакомого парфюма.

— Прости, — голос дрогнул в признании и сделался невнятным шёпотом, которым я продолжила просить прощение, прекрасно понимая, что не заслуживала его. — Прости. Я правда не знала, что ты сын Андрея.

— Чёрт бы тебя побрал, Лика, — яростно впечатал кулаки в оконную раму и пластик под ними отозвался жалобным треском. — Это ничего бы не изменило.

Артём развернулся настолько резко, что я пошатнулась и скорее всего упала бы. Но он крепко вцепился в мои плечи.

— Изменило, — доказывала скорее самой себе, ведь Арчи имел на эту ситуацию своё мнение. — Я бы не позволила себе вставать между вами — выдохнула с раскаянием. — Осталась бы просто шлюшкой твоего отца и ты мог бы в своё удовольствие тихо меня ненавидеть.

Выслушав меня, грубо встряхнул и не больно подтолкнул вновь к кровати, на которую я безвольно рухнула. Не успела даже прикрыться руками, как он навалился сверху. Перехватив мои запястья, поднял их над моей головой, с силой вдавив в упругий матрас.

Свободной ладонью накрыл мой рот, полностью парализуя мою волю. От Артёма исходила пульсирующая энергия, обжигающая тело и разум, сопротивляться которой я не могла.

— Нас тянет к друг другу, всегда тянуло и сейчас… тоже, — глухо рычал поверх своей же ладони, пытаясь то ли меня обвинить, то ли оправдать. — Не отрицай!

Я мелко затрясла головой, желая чтобы он наконец убрал от меня свои руки. И хотя в доме кроме нас с Артёмом больше никого не было, я не могла позволить себе расслабиться и позволить вновь изменить Андрею.

— Просто признай, — осторожно отнял ладонь от моего лица. — Что хочешь меня, так же сильно, как я тебя, — прохрипел он и вцепился зубами в мою нижнюю губу, скользнул языком в рот.

Не переставая, мучил и вынуждал тихо стонать, рвано втягивать носом воздух.

Мне хотелось сопротивляться, и в то же время хотелось… чтобы он продолжал.

Словно по наитию Арчи нырнул под халатик. Ладонью нетерпеливо накрыл грудь совсем несильно и ненадолго стиснув её. А после легонько, одними кончиками пальцев обвел ареолу, заставив ту подобраться от возбуждающего прикосновения. Затем сомкнул их на затвердевшим соске и слегка потянул на себя. Снова поддразнивающе обвел окружность вокруг ареолы… снова потянул за сосок, но уже чуть более несдержаннее, причиняя томительную боль.

Продолжал целовать, то мягко прихватывая мои губы своими, то прикусывая их зубами, то пытаясь поймать мой язык.

— Это невыносимо, Лика, — он оставил наконец, мои губы, и уткнулся носом мне в шею. — Я люблю тебя и не готов отдать тебя ни отцу, ни кому-то ещё…

— Арч, — неосознанно вложила всю нежность и ласку в прикосновение, которым легонько провела по его осунувшейся щеке. — Ты путаешь страсть с любовью.

— А с чем тогда ты путаешь любовь? — голубые глаза недоверчиво сощурились, а в упрямом изломе губ появилась едва уловимая брезгливость. — Или ты совершенно на неё не способна? — Арчи зло раздувал ноздри, а каждым новым словом, будто давился, ведь его голос сделался резким и колючим. — Любишь себя и деньги, а каким путем они тебе достаются другой вопрос.

Он оттолкнул мою руку и перекатился на спину. Закрыл лицо ладонями, прорычав в них что-то невнятное.

Мне было невыносимо больно смотреть на него такого подавленного. Я чувствовала себя виноватой и хотела рассказать истинные причины моих отношений с Тихим.

— Андрей был лечащим врачом моей мамы, с самого начала постановки диагноза "рак" мы наблюдались в его клинике, — с трудом сглатывая тугой ком, продолжала обнажать перед ним душу. — Полгода частичной ремиссии и снова рецидив. Опухоль больше не отвечала на лечение и требовала смену препаратов. Мама написала отказ от химии, — слова давались всё труднее, а слёзы тяжёлыми каплями скатывались по щекам. — Я не могла ей позволить умереть, понимаешь?

Уставилась стеклянными глазами на Артёма, который порывисто сел в кровати, ещё в начале моего трагического монолога. Выражение лица было нечитаемым, я не могла понять примет ли он мои поступки или осудит их.

— Андрей предложил помощь. Лечение в клинике его друга, где активно применяли в терапии новый препарат.

— А взамен? — Арчи придвинулся ближе, жёстко ухватился за мой подбородок, не дав мне возможности опустить голову и спрятать стыдливый взгляд. — А взамен он получил секс рабыню, — зло ответил на свой же вопрос. — Очень удобно пользоваться молодым телом, когда до больной жены нет дела.

— Я понимаю… ты злишься на отца, на меня. Но у меня не было другого выхода. Столько денег, сколько требовало новое лечения у меня не было. Андрей продлил маме жизнь, и она была рядом со мной целых девять месяцев. Я безмерно ему за это благодарна.