– А вы не заметили? Вся наша жизнь – сказка! Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что… – Я вдохнула полной грудью предрассветный ароматный воздух, посмотрела на ошарашенного Змея и устало улыбнулась. – Афон, я правда не знаю, как у меня получается колдовать. А еще я не знаю, что нам делать дальше. Не знаю, где мы и куда идти.

Восторг в глазах Змея сменился усталостью.

– Кабы знать!

– Абы да кабы… А что-нибудь дельное предложить? Слабо? – Борька перестал наслаждаться дегустацией сочного сена, улегся и принялся кататься по траве, не переставая размышлять. – Кажись, я помню это место! Уж не Малые ли Колодцы поблизости?

– Где ты тут колодцы видишь? – тут же втянулся в спор Змей и, забыв о моих вопросах, направился к жеребцу. – Нет тут колодцев, а значит, никакие это не Колодцы! Ни Малые, ни уж тем более Средние, ибо сгорели они и пеплом затянулись!

– Ну! Правильно! Деревня сгорела, а название и местность остались! – не остался в долгу Борис. Накатавшись вволю, он сел и указал копытом куда-то на восток, где небо уже чуток посветлело, делая звезды блеклыми бусинами. – Глянь, а вон то, по-твоему, не колодцы?

Мы как по команде уставились на темневшие где-то на горизонте будто выстроенные по линейке сооружения, больше похожие на… сторожевые башни!

– Может, и колодцы… – Афон поймал мой растерянный взгляд и решил: – Айда туда. Все равно, пока не дойдем, не узнаем, что это.

– Ага. А идти куда-то надо! – поддержал его Борька и первым потрусил к своей «находке».

Где-то в Пекельном мире…

– Феникс, дать тебе кружечку моего вина? – За спиной послышался шепелявящий голос домового Василия. – Гости уже разошлись. Можно и расслабиться. Забыть все правила…

Ник отвел глаза от огромной, в полнеба, луны и не сдержал вздоха. Обернулся. Взглянул в окруженные сетью морщин участливые глаза верного слуги и махнул рукой.

– Давай. Нет лучшего средства от бессонницы, чем вино из лилий.

Домовой с готовностью протянул прозрачный кувшин с белесой, светящейся в лунных лучах жидкостью, дождался, когда хозяин его возьмет, и услужливо подставил бокал, вырезанный из цельного куска малахита.

Ник наполнил его доверху, с наслаждением пригубил пряный нектар и расплылся в улыбке, смакуя вкус вина, напоенного запахами лесной клубники и кисло-сладкой морошки, собранной подручными Василия на болотных угодьях водяного Аристарха.

Эх, хорошо! Хорошо дома… Если бы только не было так скучно от этих приемов, так муторно от скулящей пустоты где-то в дебрях мечущегося в непонятных надеждах сердца.

И снова вздох сорвался с губ, делая полынно-горьким настроение.

Управляющий только качнул седой лохматой головой. Уселся на стоявший тут же, на балконе, треногий стул, не забыв пододвинуть хозяину кресло, и по-стариковски прокряхтел:

– Э-хе-хе, Никитушка, власть и царство – это, конечно, хорошо, да только без хозяйки в доме завсегда тоскливо!

Ник усмехнулся:

– Да где ж ее взять, ту хозяйку? Кто ж меня полюбит? Да и зачем она мне? Сестрицы неплохо всем управляются.

– Сестрицами сыт не будешь! – усмехнулся в усы Василий и подначил: – Неужто не тоскуешь по бабским прелестям? В твои-то годы уже пора не только магов-неучей обучать. Иль надеешься какую-нибудь магичку присмотреть? Да только это пустое. Видел я их, за столько-то веков! Дуры дурами! Вроде сила есть и при теле, а либо мозгов боженька не дал, либо до мужиков падкая окажется. Помнишь Марьяну, медиума? Которую леший Михай Хрыч в чащу заманил? Ее еще с собаками искали?

Ник нахмурился, вспоминая. Да. Было дело. Приглянулась его сестрице та адептка из Берендеева царства-государства. Гамаюн всегда хотела найти ему жену…

– И что? Не нашли же. Решили вроде, что домой сбежала.

– Куда там! Говорила мне как-то недавно русалка Настасья, видела эту телепнутую. Четвертой женой у Михая живет да лешенят ему пачками рожает. Во! А ты говоришь – любовь! Какая, к бесам, любовь? Сыта, при мужике и при деле. И думать забыла про свои медиумские задвиги!

– Да ладно? – Ник не заметил, как выпил вино, и теперь вертел в пальцах бокал, глупо улыбаясь сплетням домоправителя. – Так-таки и пачками? Лешенят? А такая с виду утонченная девица была. Слова грубого при ней не скажи.

– Была, да сплыла! – подлил масла в огонь Василий. – Теперь поперек себя шире и счастлива-а-аа! А ты говоришь…

Ник понаблюдал, как домовой снова наливает ему вина, и ногой пододвинул невысокий, с резными ножками столик. Василий охотно водрузил туда кувшин и сел рядом на корточки, явно надеясь на продолжительную беседу. Хотя, с другой стороны, куда торопиться? Всего только за полночь. Народ на улицы вышел. Песни горланит, обряды творит. Радуется…

– А что я говорю?

– Да то, что ни одна баба на тебя не западет!

– Я – это говорю?! – Ник закинул ногу на ногу. Началось! Такие беседы управляющий проводил с ним не реже, чем раз в неделю.

– Ну, может, и не говоришь. Молчишь. Да вздыхаешь. А только мне все ведомо!

– Василь, а хочешь, еще раз вздохну? Специально для тебя! Не нужна мне жена! Что я с ней делать буду? Еще сожгу ненароком! А по хозяйству у меня и сестры неплохо справляются!

– Слушай! Не знаю, как ты таким монахом вырос, но в твои лета уже пора бы знать, что жены потребны не только для «растопки» и «хозяйства». – Домовой шкодливо прищурился. – Ладно-ладно! Не хмурь брови! Сам посуди. Сестры сестрами, а Лихомани наследник твой нужен. Негоже нашей старославной и не только нечисти под началом у баб ходить! Пусть даже таких разумных и расчудесных, как твои сестры. Улетят свои гнезда вить, и останешься ты совсем один в этом прекрасном замке!

Никита промолчал, понимая всю справедливость слов друга. Улетят. И останется. И именно это его гнетет. Убивает. Счастье высасывает.

– Правда твоя. – Он поставил бокал на стол. – Да только действительно боязно мне. Все никак не забуду свою первую и последнюю помолвку.

– Ты о той принцессе из Запечного царства? – Домовой пожал плечами. – Ну, сбежала. Ну и что? Значит, не то! Не твое. Забей и забудь! Другие-то не убегают. Слушают с раскрытыми ртами, как птенцы малые, что ты им говоришь да чему учишь…

– Ага! – Ник усмехнулся, разглядывая заблестевшие глазки домового. Поймал волну. Теперь не отцепится! – Только потом или к лешим убегают, или домой возвращаются. Не видел пока ни одну, что на меня бы без ужаса смотрела.

– А ты им свое истинное лицо показывать пробовал? – парировал Василий. – Нет? То-то! Ты ж – красава, каких поискать! Заведи как-нибудь одну к себе в покои под предлогом домашнего задания, скинь с себя защитный морок и…

– И на следующий день у нас начнется война с приславшим ее на обучение царством-королевством, потому как девица или умом тронется еще до моего стриптиза, или помрет!