– Ну, ты, мать, даешь! Нельзя же так, без предупреждения! И нас захватить забыла!

Я обернулась на голос и отступила, разглядывая взмокшего Афона, державшего на руках испуганно зажмурившегося Борьку.

– А не надо было меня бросать!

– Еще кто кого бросил! – парировал он, опуская на землю жеребца, и примирительно заговорил: – Мы же тебя специально дразнили! Сама же сказала, что у тебя колдовство спонтанно получается, вот мы и подмогнули!

Сообразив наконец, что полет закончен, Борька осторожно открыл глаза, затем сделал круг аллюром, видимо, чтобы доказать себе, что все еще живой, и напустился на меня:

– С тебя, хозяйка, пять мешков отборного овса за моральный ущерб! Я чуть не поседел! Пока летел в лапах этого звероящера – пять куч сделал!

– Да… жаль, врагов не было! Закидали бы навозом! – хохотнул Афон и тут же стал серьезным. – Практику тебе, Вась, надо! Хоть учитель из меня никакой, да все ж хоть что-то объяснить смогу! – Оставив за собой веское слово, он оглядел стену, башни и подошел к воротам. – Куда это нас занесло?

Я пожала плечами:

– Замок какой-то. Видать, давно брошенный стоит. Я в дырочку подглядела.

– А если он брошенный, почему ворота как новенькие? – Афон толкнулся плечом в медные створки так, что пошел гул. – И запертые?

– Ну, мало ли. Может, хозяева, когда уходили, решили их закрыть, на случай, если вернутся? – Я подошла ближе и тут же отпрыгнула, разглядывая появившееся прямо из запертой двери синюшное лицо призрака.

– Кто это тут буянит? Мой покой тревожит?

Мы дружно попятились, разглядывая, как из створки, точно прозрачная гусеница, появляется сурьезный бородатый дядька с крюками вместо рук. Оглядев нас пустыми глазницами, в глубине которых горели синие огоньки, он расстроенно покривился и сплюнул себе под ноги белесым клочком тумана, который тут же растаял.

– Ясно. Заморенная девица, одетая как мальчишка, мутант с крылышками и рыжая кобыла. За столько лет ни одного нормального тебе путника. Э-хе-хе!

От такого приветствия мы очнулись и разом возмущенно заговорили:

– Какой я тебе мутант?! Я чистопородный змей!

– Кобыла? Да за кобылу я тебе нос отгрызу!

– Заморенная? Сам ты заморенный! На себя посмотри!

– Еще и буйные! – констатировал бородач и вежливо поинтересовался: – Чего приперлись?

– Так это… – Афон решил взять на себя роль дипломата и шагнул вперед. – Заблудились мы, мил-человек. Не мог бы ты нас впустить отдохнуть с дороги? Мы ненадолго. Денек. Подумаем, куда дальше чапать, и уйдем. Завтра. Утром.

– Ага… – Радушный хозяин задумался и сделал неутешительный вывод: – Еще и дурни, каких поискать! Нет, не вопрос! Я-то завсегда не супротив компании, но обязан вас предупредить. Ночью здесь банда наша собирается, а они дюже практичные. Кобылу на шашлык пустят, тебя, девка, в служанки определят, ну а чистопородную нечисть, на радость местным колдунам, освежуют. – Озвучив радужные перспективы, он заботливо осведомился: – Не передумали еще до утра задерживаться?

Мы с Афоном переглянулись, и в диалог вступила я:

– А когда ваша банда изволит явиться? – Нет, перспективы, конечно, страшные, но тащиться куда-то снова, голодной и без сна, для меня сейчас было страшнее. – Может, мы успеем поспать пару часиков и что-нибудь съесть?

– Ага! Кобылу, например! – злопамятно фыркнул Борька, сел и покрутил копытом у виска. – Совсем, хозяйка, умом тронулась? Валим отсюда!

– А куда? А если мы к этой банде в лапы и привалим? – почесал чешуйчатую голову Змей и спросил у хозяина: – А сколько в банде человек?

Бородач задумался.

– Ну… если сегодня еще кого-нибудь убьют, то будет больше, а так с десяток живых и пару десятков мертвых.

– В смысле? Упыри, что ли? – Афон озадаченно нахмурился.

– Та не, всего лишь, как и я, – призраки, – успокоил тот. – Так что? Зайдете или скатертью дорожка?

Афон обернулся к нам:

– Думаю, надо отсюда ноги делать. А то реально беды не оберешься!

– Во! Правильно думаешь! – поддакнул бородач, подошел к двери и, прежде чем исчезнуть, бросил: – А то как-то раз один смелый в гости заходил. Думал книгой одной занятной откупиться: про все и обо всех, да один черт – сварили!

Мы с Афоном, не сговариваясь, бросились на штурм ворот.

– А ну стой там! Иди сюда!

– Открой! Мы согласны к вам в гости заглянуть!

Из двери снова появилась физиономия призрака.

– Самоубийцы, что ли?

– Да нет! – отмахнулась я. – Расскажи, что это за книга?

– А лучше покажи! – Афон попытался когтями вытащить хозяина за бороду, да только поймал клочок тумана и царапнул дверь.

Но тот оказался понятливым и наполовину появился сам.

– Ишь чего захотели! Накорми, развлеки… А вы сначала войдите!

– В смысле? – Мы опешили. – Так ты открой!

– А не могу! Слова тут нужны заветные, а я их всякому встречному-поперечному говорить не стану! – осклабился призрак, подумал и решил: – Только за плату.

– Зашибись! – не выдержал Борька. – За то, что нас сожрут, мы еще и платить должны?! Не! Вы как хотите, а я вас тут подожду. Попасусь.

– Ага, жирок нагуляешь! – фыркнул Афон и отрезал: – Нет! Если идем, то все вместе! Василек, дай денежку.

– Денежку? – Я похлопала себя по пустым карманам штанов. – А у меня нет денежек. Мы же убегали в спешке, лишь бы сбежать! Не до денежек было!

– А какую плату тебе, нежить заморская, надобно? – запоздало уточнил Змей.

– Так деньгу! Пойдет! – согласился призрак.

– Да на кой тебе деньга? Ты ж призрак! – Я попыталась воззвать к его логике. – Может… я тебе спою?

– Не. Самодеятельность я и так каждый день вижу, – отказался бородач. – А мож, танцы заморские? С раздеванием?

– Ах ты, призрачный пакостник! Уже, наверное, лет сто, как окочурился, а все туда же! – возмутилась я.

– Ты мне лишний срок не приматывай! – оскорбился тот. – Всего-то сороковник!

– А я бы тоже не отказался посмотреть… – Афон стыдливо потупился и тут же сдался: – Ну, на нет и суда нет. Тогда пойдем отсюда. И о той книжке ничего не узнаем. А правда, чего рисковать? Может, это какой-нибудь талмуд умных изречений, а не летопись Веха…

– Ага-ага! Так эту книгу тот пленник и называл, – хитро прищурился призрак.

Тут мое терпение лопнуло. Я сунула руку за пазуху и вытянула завернутую в ткань монетку.

– Вот! Такая пойдет?

Призрак задумался, разглядывая блеснувший на солнце кругляш, и тут я снова услышала: