И даже разговаривал он со мной с каждым разом все более уважительно.

Сначала я думала, что как только я закончу с бумажками, станет легче. Но не тут-то было. Мне пришлось заняться еще и «изобретением» самого дилижанса. Потому что те повозки, которые уже существовали не отвечали требованиям, заложенным в учредительных документах Почты Русины.

В новых дилижансах нужно было предусмотреть места для пассажиров, для их багажа, а также для почтовых грузов. Я встречалась с десятком мастеров тележных дел, чтобы выбрать лучшую конструкцию почтовой кареты.

И здесь меня ждала такая засада, что я чуть голову не сломала, в поисках выхода. В этом мире не существовало амортизаторов. Раньше я об этом как-то не задумывалась, то что телега, на которой я ездила была довольно жесткая, не казалось мне чем-то из ряда вон... тем более, я всегда сидела на сене или соломе... но не положишь же в почтовую карету охапки сена-соломы. Там просто нет места. Люди должны сидеть на деревянных скамеечках, вдоль бортов кареты. И в таком случае поездка без рессор начинала напоминать тест на выживание. Чтобы понять все это пришлось построить прототип первого дилижанса.

И сразу же заняться его переделкой. Первым делом мы оббили сиденья тканью и набили шерстью. Ситуацию это не спасло, хотя стало заметно легче.

Я несколько ночей мучилась бессонницей, пытаясь вспомнить хоть что-то о строении амортизаторов. Но кроме того, что там должна быть какая-то пружина, не вспомнила ничего. Пружину при местных технологиях сделать было невозможно... нужно было либо смириться с жесткостью дилижанса, либо думать дальше.

Но пока мы решили остановиться на том, что есть. Но я не перестала думать о том, как сделать поездку мягче и удобнее.

Но как бы я ни была занята всю весну, хотя бы раз в неделю мы с женихом откладывали все дела и проводили весь день вдвоем.

Все началось с прогулки, на которую он пригласил меня буквально на следующий же день, как мой поверенный вышел на работу.

Сначала я хотела отказаться. Все же верховая езда, а прогулка предполагалась именно верхом, мне не особенно нравилась. Но, взглянув в кабинете на стопки документов, над которыми тогда работала, я поняла... лучше свалиться с лошади, чем еще раз переписывать Устав почтовой службы.

Мы выехали из замка еще до полудня, чтобы вернуться к обеду. Сначала просто молча ехали по дороге, куда глаза глядят... причем не мои, а коня моего жениха... предполагалось, что во время поездки нужно любоваться природой, слушать пение птиц и шелест ветра.

Но поля вокруг были самые обычные, деревья в лесу скучные, а птицы почему-то орали, как ненормальные. И, я не выдержала первая:

- Михаил Андреевич, я хотела обсудить с вами пункт о годовых премиальных выплатах сотрудникам почты за безупречную работу...

- Ну, уж нет, - рассмеялся жених, - я вытащил вас из кабинета не для того, чтобы обсуждать, как вы там сказали? Коллективный договор. Посмотрите вокруг, Мария Львовна, наслаждайтесь... весной природа особенно прекрасна. Жизнь словно начинается заново, возрождаясь после холодной зимы...

- Ага, - буркнула я, совершенно невежливо перебив его восхищенный треп, - грязь, такая, что лошадь еле поднимает ноги. Густой запах сырости и грибов, кажется они сейчас прорастут прямо в легких. За шиворот падают липкие почки, а возможно даже клещи, из-за которых мы рискуем заболеть энцефалитом.

- Энцефалитом? Что это за болезнь такая? Впервые слышу... Вы о ней тоже прочитали в дневниках прадеда?

- Ну, разумеется! - воскликнула я, посылая лошадь вперед резким тычком в бок, чтобы он ничего не успел спросить больше... Боже, я опять проболталась. Мне противопоказано говорить не о делах! Там я хотя бы могу выдать вырвавшиеся не вовремя слова за свои идеи... А любой другой разговор похож на игру «Да и нет не говорить. Черно с белым не носить». Даже в разговоре о погоде я однажды случайно упомянула гидрометцентр...

Я в этом мире уже почти два года, но почему-то раньше мне было намного легче скрывать свое иномирное происхождение. Наверное, тогда я постоянно была начеку, а сейчас начинаю привыкать и расслабляться. И совершаю все больше ошибок.

- Мария Львовна, - жених без труда нагнал меня, - простите. Я не должен был упоминать о дневниках... вы всегда так расстраиваетесь. Но я не могу не попросить вас говорить о том, что вы узнали из дневников вашего прадеда только со мной. Понимаете... другие могут захотеть сами ознакомиться с его содержимым...

- А вы — нет? - зачем-то ляпнула я... понимая, что рою себе яму... если жених захочет увидеть дневники... хм... озарила меня мысль, а может стоит их написать?! Но я тут же отмела эту мысль, как несерьезную... нет, я могу описать свои знания по медицине... но не может же дед одновременно знать про амортизаторы, про метеослужбу, про телевизор и интернет... если только он не Леонардо да Винчи... стало смешно... Кстати! Тут меня озарило, а в этом мире был свой Леонардо да Винчи? Он же как раз жил примерно где-то в это время... а может быть он жив еще и сейчас?

Я невольно дернула поводья останавливая лошадь. И от резкого тычка не удержалась и повалилась на сырую землю, пребольно ударившись плечом. Через мгновение жених уже поднимал меня, отряхивая от грязи и обеспокоенно ощупывая правую сторону:

- Мария Львовна, вам не больно? Вы целы?

Но я еще сама не понимала, как себя чувствую. Я помнила только одно:

- Михаил Андреевич, - подняла я на него взгляд, - мне срочно нужно в библиотеку! Немедленно.

- Ну, уж нет! Сегодня вы не будете заниматься никакими рабочими вопросами, - жених впервые за долгое время был настолько категоричен в вопросах моих занятий. Все же он всегда шел мне навстречу, позволяя заниматься всем, что я хочу.

- Я сама знаю, что мне делать! - возразила я, понимая, что не права. Я на самом деле слишком много работаю. Вот уже два года я ежедневно пашу, как конь, без выходных.

- Мария Львовна, хватит, вы слишком много работаете, - озвучил он мои собственные мысли.

- Но это важно! - возразила я ему с пылом, которого на самом деле не чувствовала.

- Нет, - он шагнул ко мне, обнимая и прижимая к себе, - вы и я тоже важно... пожалуй, даже более важно, чем все остальное.

И не выпуская меня из своих объятий, наклонился и легко коснулся губами губ... это не был поцелуй, скорее просто ласковое прикосновение, но мое сердце ухнуло в пятки, а душа воспарила ввысь. От того, что я увидела в его синих, как небо за спиной, глазах.

Этот недопоцелуй словно разбил тонкий, как утром на лужах, лед, оставшийся между нами. И в мою душу пришла весна. Я с каждым днем все больше влюблялась в собственного жениха. Я впервые в жизни... вернее, в двух своих жизнях... испытывала подобные чувства.

Еще никогда легкие, случайные прикосновения, не опаляли жарким огнем душу. Еще никогда взгляды не говорили так много, раскрывая самые потаенные знания друг о друге. Еще никогда я не ждала каждый новый день, задыхаясь от восторга и счастья.