с этими силами хаоса и космоса. Ещё не так занят ум людей дифференциацией отношений человека к человеку, к исследованию чего уже переходит театр помещения»95. Специфику театра помещений он видит в том, что «пьесы Бернарда Шоу, где целые страницы заняты описанием обстановки и на которых почти ничего не происходит, зато, как и в театре Уайльда, туда-сюда летают блестящие реплики, мечется бисер мыслей» [Там же. С.211]. Отсюда может возникнуть впечатление, что в театре помещения степень наглядности уменьшается в пользу остроумных реплик, однако это не совсем так.

Пейзаж в тексте пьесы может быть очень скупо намечен в трёх словах «лес, поле, ручей» без подробного восхваления красоты этих мест в устах действующего лица. Тогда как интерьер в пьесе «помещения» может описываться действительно очень детально, как в пьесах Б. Шоу. Дифференциация пространства «театра помещения» и «театра пространства» не означает закреплённую за кем-то из них интенсивность наглядности, но означает, что сам разный вид человека на фоне природы и человека в помещении открывает его как творца своей жизни или же как творение среди готовых обстоятельств судьбы.

Но несмотря на ограничения в разнообразии пейзажей и сравнительно малое место, которое отводится пейзажам в текстах драмы, рассмотрим какую роль играют эти визуальные явления в пьесах. Пейзаж по своей сути говорит о готовом миропорядке, о сотворённом до человека мире и, в частности, в комедиях Шекспира он отражает органичное единство человека и мира. По словам Л. Е. Пинского «Сфера комедии у Шекспира — это природно-личная жизнь, природные желания человека и взаимоотношения между людьми, возникающие на основе этих желаний, венчаемых любовью, высшим голосом Природы в человеческом сердце, неисчерпаемым и всегда удивительным источником всякого рода комических положений и удивительных приключений»96. Обратимся к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».

В первом действии намечается план побега Гермии и Лизандра из Афин, который сопровождается картиной природы:

«Лизандр

Узнай, на что пришлось решиться нам:

Чуть завтра ночью к водным зеркалам

Наклонится сребристый лик Дианы

И влажный жемчуг окропит поляны,

В любовникам благоприятный час

Мы выйдем из Афин в последний раз.

Гермия

И в том лесу, где мы с тобой любили

Лежать на ложах из усталых лилий,

Делясь друг с другом чем сердца полны, -

Там мы с Лизандром встретиться должны,

Чтобы, к Афинам обратись спиной,

Искать иных друзей и край иной»97.

Здесь Гермия рассказывает подруге о предстоящем побеге. Но в этом отрывке не просто сообщается о том, что всё будет происходить ночью с указанием места условленной встречи, а раскрывается связь происходящего в человеческих отношениях с природным миром. Важным становится не только появление луны (Дианы), но и её отражение в воде. Луна не просто появляется на небе, а наклоняется к зеркалам, смотрится в зеркало, подобно живому человеку.

Появление вечерней росы на траве наглядно предстаёт как жемчужное украшение, что вызывает у читателя образы мягкого свечения и переливов росы. Возникает изображение игры света и тени, которая соотносится с тем, что в целом происходит в самой пьесе — взаимодействие света и тьмы в ценностном отношении поддерживает взаимодействие ясности и загадки, бодрствования и сна, поведения людей и поведения лесных духов.

Можно утверждать, что видимый читателю пейзаж соответствует смыслу художественного целого. Отдых на ложе из лилий фигурирует как элемент пейзажа, и ещё — как пространственно-временная граница между прошлым и будущим героев. Гермия вспоминает это место, которое раньше служило для отдыха и общения с подругой Еленой, но теперь оно стало условной точкой начала дороги Гермии и Лизандра.

Во втором действии обратим внимание на ссору Титании и Оберона, которая сопровождается описаниями природных изменений:

«Все эти басни выдумала ревность.

За этот год мы не могли ни разу

В лесу иль в поле, на холмах, в долинах,

У быстрого ручья иль тихой речки,

Иль на морском песчаном берегу

Под свист ветров кружиться без того,

Чтоб наших игр ты не нарушил ссорой.

И ветры, видя, что дудят напрасно,

Как будто мстя, из моря извлекли

Губительный туман; он пал на землю

И придал столько спеси всем речонкам,

Что те попрали сушу. Потому

И вол тянул ярмо напрасно; пахарь

Без пользы тратил пот; зелёный злак

Сгнил юным, усиков не отрастив;

Загон пустует в наводнённом поле…» [Там же].

Здесь взору читателя открывается эпический по своему размаху охват мира: лес, поле, долины и холмы, ручей и река, песчаный берег моря. В такой последовательности читатель (вслед за словами Титании) охватывает мысленным взором каждое из названных ею пространств. Разнообразие местностей подчёркивает вездесущий характер ссоры.

Царство Оберона и Титании — это царство природы. Трансформации, происходящие с природой, здесь мотивированы тем, что происходит между королём и королевой эльфов. Поднимается туман, наполняются реки и выходят из берегов. Сама природа пронизана происходящим разладом и превращается в стихийное бедствие для человека. Гибнет и труд земледельца, и едва зародившейся урожай.

В исследовании Л. Е. Пинского также подмечена определённая устойчивость видения героя его поведение замкнуто пределами его собственной цельности: «страсть (подобно Природе), «знать не знает о былом», она вся в настоящем. Перемену в желаниях, непоследовательность героя видят только посторонние персонажи, зритель и, конечно, героиня, предмет прежних домоганий, но не герой»98. Как и в предшествующем отрывке, отношения между героями имеют прямое отношение к визуальной стороне мира. Природа показывается в соответствии со смыслом происходящих действий, совершённых людьми или духами и пейзаж связан с действиями субъектов.

Помимо людей активными действующими лицами выступают феи, эльфы и прочие духи, которые показаны как способные к чувствам, решениям, сопереживанию. Они олицетворяют натуральные силы, с которыми и появляется здесь пейзаж. Это важно для действия комедии: такие силы активно вмешиваются в дела человека, что делает связь между человеческим миром (действием) и состоянием пейзажа особенно прочной.

В трагедии Шекспира «Король Лир» отсутствует олицетворение пейзажа, но буря, также как и изображение разрушительной стихии во время ссоры Оберона и Титании, указывает на разлад между людьми. Пророческой оказывается песенка шута: «Кто в службе знает лишь расчёт / И служит напоказ, — / Сбежит, как только дождь пойдёт, / И в бурю бросит нас» [Шекспир, 1990. С.220]. В его словах дождь и буря выступают синонимом жизненных трудностей, но при этом ситуация из песенки буквально воспроизводится в пьесе. Показна́я любовь Реганы и Гонерильи, их предательство Лира вскрывается и совпадает с изображением ночной грозы.

«Кент

Увы, сэр, здесь вы? И любитель ночи

Такую ночь невзлюбит. Эти тучи

Пугают подлинных ночных бродяг,

В пещеры их гоня. Насколько помню,

Таких полос огня, раскатов грома

И