– Нет. – Только не плакать. Она не должна себя жалеть. – Я боюсь, что Шерифа как раз подтверждает мою теорию. Когда я ездила в оазис жеребцов, я брала Шерифу, правда, не заезжала на ней в загон, а привязывала ее снаружи, но она была там. А те кусачие мушки… когда я брала образцы, одна из них, скорее всего, села на меня, а потом перебралась на Шерифу и… понимаете, другого объяснения нет. Это было шесть дней назад, что укладывается в границы инкубационного периода. Шерифа – мое доказательство, но если она умрет, я никогда себе не прощу.

– Нам надо удержать ее на ногах, Рафик, и, хотя Фадиль отчаянно рвется помогать, у него нет ваших навыков. Может быть, вы?.. – Теперь слезы потекли по-настоящему, но Стефани не обращала на них внимания.

– Я готов. Просто скажите, что надо делать. Я все сделаю.

Рафик подошел к голове лошади и начал что-то бормотать. Его медленный, гипнотический голос успокоил Шерифу, позволив Стефани охладить больное животное, но она не питала иллюзий. Болезнь поразила кобылу гораздо сильнее, чем Баталя.

Не обращая внимания на слезы, она трудилась без устали, охлаждая лошадь, проверяя пульс и очищая ее нос от выделений. В последние дни она видела Рафика, но они были как два корабля в ночи. Он бесконечно тренировался, она до изнеможения работала в конюшнях. Сегодня они встретились впервые с тех пор, как она призналась себе, что любит его. Сейчас они вдвоем стояли рядом с боровшейся за жизнь драгоценной лошадью покойной жены Рафика, и, если бы она умерла, виноватой была бы Стефани.

– Тебе надо успокоиться самой, Стефани, иначе от тебя не будет никакого толку.

– Это моя вина. Если бы я сообразила…

– Ты без сомнения подтвердила, в чем источник заболевания. Это значит, что, даже если мы потеряем Шерифу, мы не потеряем других.

– Но мы не можем потерять Шерифу. Я знаю, как много она для вас значит. Она справится, – твердо добавила Стефани, – потому что я не собираюсь позволить ей умереть.

Стефани работала с мрачной решимостью, которая, казалось, становилась все тверже по мере того, как слабела кобыла и таяли надежды Рафика. Несмотря на то что он пытался заговаривать Шерифу, уверенность стремительно покидала его, и на рассвете, когда Шерифа упала на колени, отчаяние взяло верх.

– Мы ее теряем.

– Нет. – Они снова подняли ее на ноги, в основном благодаря волевым усилиям Стефани. – Прости, – шепнула она лошади, – но тебе еще не пришло время последовать за своей хозяйкой.

Рафик старался не вспоминать, но все время, пока они со Стефани вели эту, казалась бы, проигранную битву за жизнь Шерифы, его не оставляли воспоминания.

Вот Эльмира демонстрирует трюки, которым обучена Шерифа, в ночь праздника в честь подписания брачного договора.

Эльмира верхом на Шерифе въезжает в дворцовые ворота во главе вереницы жеребцов в день их свадьбы.

Эльмира плачет от радости, когда у Шерифы появился первый жеребенок.

Эльмира плачет от горя после того, как Ясим забрал жеребенка. Слишком рано, по мнению Эльмиры. Она была права, но Рафик не пожелал вмешаться, не встал на ее сторону. Сейчас этот жеребенок вырос в красивого жеребца и будет участвовать в Сабре.

Колени Шерифы снова подогнулись, но Стефани снова не позволила ей упасть.

– Не пора ли нам… тебе не кажется, что продлевать ее страдания жестоко? – дрогнувшим голосом спросил Рафик.

– Я продлеваю ее жизнь. Не бросайте ее, Рафик. Пожалуйста, не бросайте.

Он отступился от Эльмиры. Ее лошадь он не бросит.

– Давай, Шерифа, – прошептал Рафик на языке, который выучил в детстве, на языке, на котором Эльмира всегда говорила со своей любимой кобылой. – Твоя хозяйка хотела бы, чтобы ты показала характер настоящего арабского скакуна.

Часы тянулись, словно в забытьи. Временами ему казалось, что дух Эльмиры наблюдает за ним, то обвиняя, то умоляя его. Если бы Шерифа умерла, это стало бы убийственным приговором ему. Рафик не знал, выдержит ли. Хватит ли у него духу участвовать в Сабре, а тем более победить в нем?

– Рафик. – Нежная рука легла ему на плечо. Рафик моргнул. Тишина. Никаких хрипов. – Она?..

– Смотрите сами. – Стефани улыбалась. – Это чудо, – добавила она.

Рафик протер глаза. Нет, это было не чудо, а измученная лошадь с мокрой шкурой, которая, наконец, устраивалась, чтобы поспать. Рафик встал на ноги. Кобыла вскинула голову и сделала слабую попытку заржать.

– Она справилась. Я не уверена, что она когда-нибудь будет пригодна для разведения, но…

– Она жива. – Рафик провел рукой по спине лошади. – Ты ее спасла. Как много это для меня значит! – Рафик пошатнулся. Пол в конюшне начал качаться. – Это я убил ее, Стефани. – Ноги больше не держали его. Он опустился на пол и уронил голову на руки. – Я убил Эльмиру.

– Рафик! – Стефани обхватила его руками. – Рафик, вы переутомились. Вы не понимаете, что говорите. Эльмира умерла во сне. Аида мне говорила.

– Аида сказала тебе то, во что верят все. Только я знаю правду.

Его голову сковала страшная тяжесть, перед глазами все плыло. Эльмира, Шерифа, Стефани – все смешалось в его лихорадочных видениях. Рафик посмотрел на Стефани. Под ее глазами залегли темные тени, волосы спутались, кожа приобрела землистый оттенок.

– Мне показалось, что она здесь, – сказал он. – Эльмира. Она почти не выходила отсюда в первые дни нашего брака. «Преследовала» лошадей, – добавил он с сухим смехом. – Так говорил Ясим. Она и сейчас здесь.

– Рафик, вы не убивали ее. Вы не способны на убийство, я знаю вас.

– Ты не знала меня тогда, Стефани. Я был одержим.

– Вы говорили. Но я сказала…

– …что для короля моя женитьба была вполне разумной. Это не оправдание. Хотя сначала Эльмира казалась счастливой. Она оставалась бы счастливой, если бы я вел себя как подобает хорошему мужу. Но даже в день свадьбы меня больше интересовали лошади, которых я получил в приданое, чем моя жена. Я поместил ее в гарем и позаботился, чтобы она получала наряды и драгоценности, которые ей так хотелось иметь, и… я бросил ее там. Я приходил к ней, поскольку долг велел мне позаботиться о наследнике, но делал это нечасто и не старался узнать ее. Моя жена оставалась для меня чужой, Стефани.

Рафик скользнул по ней взглядом.

– Ее единственной радостью стали конюшни, лошади, Шерифа. Но не только Шерифа. Эльмира знала подход к лошадям. Она умела заговаривать их гораздо лучше, чем я. Ясима она невзлюбила. Считала его методы слишком жестокими. Ты и Эльмира… вы понравились бы друг другу. Если бы я уделил ей время, я мог бы ее полюбить. Но я этого не сделал.

У него страшно болела голова, в глазах помутилось. Он прищурился.

– Стефани?

Она коснулась его руки. Едва заметно, но он понял, что это она.