наверняка точно знают расположение первого корабля. И, когда вернёмся на поверхность, если сбежим и их найдём, что остановит Коллектив от отравления нас всех?

Что же делать? Найти яд, который приготовил Эпсилон-пять, и попытаться обезвредить. И сделать это до завтрашнего ухода.

– Я провёл целую единицу времени, помогая им с настроением, – Эпсилон-пять кивает на тоник. – Мне хотелось, чтобы на планете их не подстерегали опасности.

Я размышляю о том, что я знаю о Коллективе. Они боятся. Они уничтожат всё, что может причинить им вред. Но они ещё не знают, способны ли их кожные фильтры…

– Погодите. – До меня вдруг дошли его слова. – Вы им помогаете целую единицу времени?

По спине и по голове бегут мурашки. Если Эпсилон-пять перепрограммировали, я знаю, что врать он не может. А это значит, что его вывели из стазиса…

– Более семидесяти лет назад? – шепчу я.

Если Эпсилон-пять здесь так давно, значит, он был моложе меня, когда его вывели из стазиса.

– Как я уже объяснял, – говорит он, – когда мы начинали работу, в живых были ещё несколько Дельт. До них эти обязанности для Коллектива исполняли Гаммы.

Я медленно втягиваю воздух и закрываю глаза. Всех детей поместили в стазис в тот же день, что и меня… Всю жизнь они не помнили ни о доме, ни о Земле, ни о семье. Если их сразу не выбросили. У меня дрожат губы.

Эпсилон-пять кладёт образец в термостат и возвращается. Снимает очки и перчатки и кладёт их на стол.

Под ярким светом лабораторных ламп у него на руке темнеет коричневая метка. Что-то в этом пятне до боли знакомо. Я наклоняюсь ближе. На левом большом морщинистом пальце – созвездие родинок.

Покачнувшись, я хватаюсь за край стола. Эпсилон-пять спешит протянуть мне руку.

– Позвольте вам помочь.

Я беру его за руку и падаю на стул. Прижимаю к себе и глажу пальцем метку, как тысячу раз в прошлом.

Я дрожащим голосом называю его имя, которое не произносилось вслух несколько столетий.

– Хавьер?

Глава двадцать четвёртая

Эпсилон-пять, мой брат, склоняет голову набок.

– Не понимаю.

Я судорожно всхлипываю, вытираю слёзы и смотрю в сторону.

– О Боже.

И снова поворачиваюсь к нему. Несмотря на то, что сделали с его разумом, за морщинками и сединой я узнаю брата.

– Зетта-один? Что с вами? – говорит он мягче, а взгляд такой же, как много лет назад, когда я ушибла ногу о его кровать.

Теперь над карими глазами Хавьера, помутневшими с возрастом, нависают набухшие веки. Он смотрит в сторону складов.

– Я позову на помощь.

– Нет, – говорю я. – мне просто надо передохнуть.

– Хотите тоника?

Он шаркающей походкой направляется к полкам с красными, зелёными, синими и золотистыми бутылками.

У меня перехватывает дыхание. Он старше дедушки, когда тот умер.

Я, не веря своим глазам, наблюдаю, как он дрожащей рукой наливает в чашку из бутылки красный тоник, и хочу попросить, чтобы не спешил, когда он бросается через комнату обратно.

Выдвинув табурет, он садится рядом со мной.

– Вызвать врача?

Я отодвигаю тоник.

– Эпсилон-пять, а вы помните, как сюда попали? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Он говорит медленно, как Лита, когда вспоминала детские годы.

– По решению Коллектива нас вывели из стазиса, рассчитав время, когда мы принесём наибольшую пользу, так же, как вы и другие зетты. Но…

Он вздыхает.

– Другие эпсилоны постарели.

Он стискивает руки и наклоняется.

– Никого не осталось.

Сума, Пушинка, Рыжий и я – последние.

Мне хочется видеть Хавьера, который обещал быть моими глазами. Который сделал бы для меня всё, как и я для него.

Теперь я понимаю, что имела в виду Лита, говоря «кровь кипит». Даже если Хавьер ничего не вспомнит, я не оставлю его здесь умирать на службе у этих людей.

Вытерев лицо рукавом, я спокойно говорю:

– Эпсилон-пять.

Он протягивает мне тоник, словно не знает, чем ещё помочь. Я беру чашку и ставлю на стол. Так хочется его обнять или встряхнуть, или крикнуть ему – напомнить, кто он. Гербицид готов, Коллектив отправит нас на поверхность, как только утихнет ветер.

– Вы знаете, что завтра мы отправляемся на Саган?

Даже если Хавьер не может расти вместе со мной, нужно как можно лучше использовать оставшееся нам время, чтобы побыть вместе.

– Да, – отвечает он. – Опять на разведку. Жду не дождусь ваших впечатлений…

– Мне понадобится ваша помощь.

Он широко раскрывает глаза.

– Моя?

– Да. И нечего бояться.

– А я и не боюсь. Я сделаю всё, чтобы услужить Коллективу.

Он качает головой.

– Но на планету не пойду. Канцлер чётко указала, мои услуги необходимы здесь.

Я откашливаюсь, чтобы голос не дрожал.

– Я согласна, мы всеми силами должны служить Коллективу. И я объясню Канцлеру, зачем вы мне нужны в тестировании гербицида.

Но что хорошего, если его пошлют на Саган, а Коллектив выпустит яд и всех убьёт?

– Я подумала…

Он наклоняется.

– Да?

Сомневаться некогда. У меня мало времени, чтобы обезвредить яд.

– А куда вы поместили яд?

Он вопросительно наклоняет голову.

– Чистое любопытство, – отвечаю я.

Он кивает.

– Я поместил его…

Дверь распахивается. Входят Нила и Брик.

Они проходят в лабораторию, а мы с Хавьером вытягиваемся по струнке.

– Гербицид почти готов? – спрашивает Нила.

– Да, – отвечаю я, опережая Хавьера.

Если он скажет что-то невпопад, всё погибло.

Она улыбается.

– Вы оба справились с задачей так быстро, как я и ожидала.

– Есть одно «но», – добавляю я и киваю туда, где лежали листья с красной каймой. – Я, кажется, смогу улучшить яд, созданный для вас Эпсилоном-пять.

Нила смотрит на Хавьера.

– Зетта-один, вы хотите сказать, что работа Эпсилона-пять несовершенна? – спрашивает Брик.

Хавьер смотрит мимо них в трюм, явно пытаясь определить, что не так.

Я подхожу к ним. Мне не нравится, как Нила смотрит на Хавьера.

– Нет-нет, – быстро отвечаю я. – Я уменьшу время распада и одновременно в десять раз увеличу силу.

Нужно выиграть время, чтобы сообразить, как обезвредить яд.

Нила медленно идёт мимо нас к пустой стене, за которой прячется окно.

Она нажимает на кнопку, и стена скользит в карман. Лабораторию наполняет золотистый свет.

– Но яд Эпсилона-пять уже готов к применению, – говорит она, глядя на поверхность Сагана.

– Да, – подтверждаю я. – Но пока он будет действовать, ни один человек довольно долго не сможет поселиться на планете.

Нила замерла, скрестив руки на груди. Все молчат. О чём она сейчас думает?

Я нерешительно делаю в её сторону шаг, словно приближаюсь к тигру.

– Уменьшив время распада, вы сможете намного раньше высадиться