милый собеседник, Илюша, — проворковала она, присаживаясь на ближайший ко мне стул.

Моров недовольно сдвинул брови. Он ненавидел, когда кто-то называл его Илюшей, объяснял это какой-то детской травмой, о которой неизвестно было даже мне. И Вера об этом прекрасно знала, только ей всегда было наплевать. Впрочем, как и на многое другое. Да на все, что могло доставить ей дискомфорт или имело отношение к чувствам других людей. Эту блондинку всю жизнь интересовала только она сама.

Покачал головой, в очередной раз поражаясь, насколько я был слеп, глуп и туп, когда повелся на поводу у отца и согласился начать с ней отношения. А потом еще и женился с дуру. Хотя, из этой связи получилось-таки что-то хорошее — моя любимая банда.

— Так что ты здесь делаешь? — спросил вновь, невольно сравнивая ее хищную красоту с нежным очарованием Оксаны.

Эти женщины абсолютно разные, как огонь и вода. Не только внешностью: одна — голубоглазая длинноногая блондинка, с ярко-красными губами и вызывающим макияжем, обтянутая в платье на размер меньше, чем надо; другая — кареглазая брюнетка, предпочитающая легкий макияж (или его полное отсутствие) и свободную одежду.

Оксана как-то вечером, в один из немногих, когда я смог вернуться раньше с работы, после второго бокала вина, которое я с удовольствием с ней разделил, призналась, что порой смущается своей неидеальной фигуры. Фыркнув, с огромным удовольствием потратил всю ночь, чтобы убедить девушку в том, что считаю ее и ее фигуру самой идеальной на свете. Надеюсь, мне это удалось, и ее таракашки больше бунтовать не будут.

Вера же, наоборот, никогда ничего не смущалась. Да и, если уж говорить откровенно, нечему было. Она львиную долю времени проводила в спортзале, приводя в порядок и так безупречную, по меркам моделей, фигуру.

— Пришла повидаться с любимым мужем, — не прекращая улыбаться, ответила она.

— Бывшим мужем, — поправил, хмурясь еще больше.

— Это детали, — махнула рукой с золотыми ногтями «женушка». — А еще хотела с детьми встретиться. Как они, кстати?

— Не стоит изображать из себя беспокоящуюся мамашу, — поморщился от фальшивой заботы в голосе, — тебе столько лет было на них плевать. Не надо и начинать.

Вера равнодушно пожала плечами, изучая маникюр.

— Ты не веришь в силу материнской любви, Максюша?

Меня аж передернуло. И не только от этого отвратительного варианта моего имени, которым не пользовался никто, кроме нее (даже моим родителям он не нравился), но и от приторного голоска, которым был задан вопрос.

— Как я убедился три года назад, тебе это чувство неведомо, — сказал холодно, поднимаясь.

Пора заканчивать этот цирк. Плевать, что именно ей было нужно, лично мне этот разговор надоел. Хватило и пяти минут, чтобы понять — я по-прежнему все душой ненавижу свою бывшую жену. И не только из-за того, что она бросила наших детей, но и потому, что она — пустая, поверхностная, равнодушная ко всему тварь.

— Уже выгоняешь? — надула, и так похожие на два блюдца, губы Вера.

— Выметайся, Кротова, — сознательно назвал ее девичью фамилию, — я тебя и на пушечный выстрел не подпущу к своим детям. А со мной тебе обсуждать нечего.

— Они и мои дети тоже, — приподняла аккуратно выщипанную бровь.

— Уже давно нет, — ухмыльнулся, — спасибо Андрею, мне удалось лишить тебя родительских прав год назад. Сыграло на руку то, что про тебя никто ничего не слышал, а на связь ты не выходила.

Судя по равнодушному взгляду, Вера об этом и так знала. И ей было опять-таки плевать. От этого стало еще противнее. Как может родная мать быть… такой? Абсолютно не интересоваться жизнью своих детей, чихать с высокой колокольни на то, что ее лишили родительских прав… Для меня это — дикость. Не представляю, чтобы я вел себя также.

Наверное, именно для того, чтобы компенсировать ее отсутствие в жизни Кирилла и Олеси я был таким сумасшедшим папашей. Дабы показать им, что их второму родителю не все равно, что с ними происходит.

Зато теперь я расслабился, улыбнулся про себя. Оксана в полной мере стала им настоящей матерью. Даже когда две недели назад дети дружно приболели, именно девушка осталась дома — лечить их, ухаживать, выполнять любые прихоти маленьких пациентов.

Взяла отпуск в саду. Благо, заведующая не отказала. То ли из-за того, что совсем скоро и так избавится от нее, как от воспитательницы, то ли, сумев сложить два и два — в день, когда я позвонил и сообщил, что мои дети не придут в садик по причине болезни, ей на стол положила заявление за свой счет Оксана.

— Еще раз повторяю — выметайся отсюда, — сказал, когда Вера так и не сдвинулась с места.

Женщина хмыкнула, закатила глаза, грациозно встала и, помахав нам на прощание, вышла.

— Еще увидимся, Строганов, — бросила, скрываясь за медленно закрывающейся дверью кабинета.

— Настя! — крикнул, когда услышал, что дверь в приемную захлопнулась.

— Да? — девушка просунула в щелку голову.

— Сообщи на охрану, чтобы эту дамочку ни под каким предлогом не пускали в здание, — крепко сжимая край стола, процедил сквозь зубы.

Жаль, что Вера ни разу до этого не появлялась в фирме, иначе Настя и так бы знала, что этой твари тут не место.

— Хорошо, — кивнула помощница, отправляясь отдавать соответствующие указания.

— Позвони еще Коле, — бросил Илья.

— Обязательно, — напряженно кивнул. — Как думаешь, что ей все-таки было нужно? — повернулся к другу.

Тот смотрел на меня с таким же задумчивым видом, что, наверное, был и у меня.

— Понятия не имею, — покачал головой Моров. — Любой другой бабе я бы с удовольствием и легкостью залез в голову, но копаться в хламовнике твоей бывшей у меня нет никакого желания, — показательно содрогнулся. — Еще испачкаюсь в ее дерьме.

Невесело хмыкнул, вновь посмотрев на дверь. Кротова не просто так появилась сейчас в моей жизни. Ей что-то было нужно. Осталось понять, что именно?

Глава 25

Оксана

Отложив книгу, посмотрела на часы. Десять часов вечера. Максим опять задерживался на работе, хотя обещал сегодня вырваться пораньше. Видимо, не получилось. Вторую неделю подряд.

Вздохнула, поднимаясь, чтобы пройти на кухню и налить себе воды. Ужин давно остыл. Снова придется подогревать, когда он вернется.

В опустившейся тишине дом казался пустым и каким-то чужим. Дети давно спали. Кирюша в который раз сегодня спрашивал, когда папа станет посвободнее, я же не знала, что ответить. Им не хватало его, как и мне. Но поделать мы ничего не могли.

Я жила со Строгановыми уже месяц. Самый прекрасный месяц в моей жизни. Максим был идеальным