и уши, но выполню приказ, — и он посмотрел на Оруэна. — Ты же понимаешь, я должен.

— Он не может ослушаться, — произнес Оруэн. — И я не могу. Я обязан беречь королеву, как собственную жизнь, — и он взглянул на Ха-шиира. — Мы должны выпустить их.

— Ты рехнулся! — прошипел тот в ответ.

— Там она будет в безопасности.

— До боя часов, — напомнил драгманец, — потом погибнет! Или… — и он снова посмотрел на Ашареса. — Ты придешь за мной, верно?

— Нет, — качнул головой бессмертный. — Мой повелитель желает собственноручно убить тебя, дагор Брогхарна.

— Какая честь!

Я вытерла нос и губы тыльной стороной ладони, ощущая слабость в ногах.

Сейчас я презирала Акара всей душой.

Глава 22

Каким образом все здесь могло переменить за несколько дней?

Железный дворец и раньше был мрачен, но сейчас его затянул мертвецкий сумрак и холод. Я чувствовала здесь остывающее дыхание старого Острока.

Ашарес безуспешно пытался накормить меня, посадив за стол в обеденном зале.

— Я не хотел причинять вам боль, — признался он, глядя на порез на моей руке. — У меня не было другого выхода.

Я подумала о Хару, который сопровождал нас до самого зеркала, сквозь которое мы с Ашаресом провалились в тронный зал Железного дворца, и мое сердце сжалось от тоски, когда я вспомнила, как он выл.

— Что дальше, Ашарес? — бросила я. — Завтра в полночь все будет кончено.

— Зря вы не слушали меня, — мрачно улыбнулся тот. — Нет той силы в Зазеркалье, которая способна остановить моего господина.

По моей спине пробежал холодок. И даже мое «нет» не остановит его, верно?

— Он не выберется из клетки, пока Дерион в Алмазном дворце.

— Глупо думать, что он всерьез собирается в ней сидеть.

Я стиснула зубы.

— Я приказываю отпустить меня!

— Ваши приказы закон для меня, — сказал бессмертный, слегка наклонившись к моему уху, — только если они не идут вразрез с приказами повелителя.

— Значит, я снова пленница?

— Нет, но мне не позволено выпускать вас отсюда. В пределах дворца вы можете делать все, что захотите.

— Тогда прочь с дороги, — я попыталась отодвинуть стул и, оттолкнувшись, поставила его на ногу Ашареса. — Я собираюсь погулять по дворцу. Одна.

Я постаралась доставить бессмертному как много больше неприятных ощущений, но, пожалуй, Ашарес давно забыл о боли. Высвободив ногу, он пошел следом за мной к дверям, и я огрызнулась:

— Я хочу побыть одна.

— Я должен быть рядом ради вашей безопасности.

Ну, разумеется, ради нее.

Ашарес сопроводил меня в библиотеку. К моему изумлению карта Пустоши хранилась за стеклом в небольшом помещении архива. Здесь же лежали книги, которых я раньше не видела.

— Пустошь исследована полностью, но последнее зеркало, созданное богиней, девятое зеркало под названием Клеос так и не найдено, — сказал Ашарес.

— Что это за книги?

— Я думаю, это любимые книги Эморы.

— Акар сохранил ее любимые книги? Зачем?

— Возможно, он думал, что она вернется, — задумчиво произнес бессмертный, — а, может, он хотел найти в них ответы. Эти книги были созданы людьми и воспевали богов. В этих книгах мой повелитель черпал знания о том, кто такие люди, и где могло быть последнее зеркало. Говорят, Эмора восхищалась поэзией, зодчеством и искусством. У людей не было дара творения, но они умели создавать невероятные вещи.

— Эмора не была злом и любила людей, но в один момент решила уничтожить их, — пробормотала я.

«Потому что вы лицемерны, лживы и порочны».

Я подошла к карте, задумчиво водя по ней взглядом.

«Она умерла очень давно. Это душа принадлежала девушке».

«Он никогда не знал других женщин, кроме Эморы. Она бы не позволила ему. Никогда… его преданность предназначалась только ей, как и моя любовь, как и верность Борогана».

«Тангор не ценил того, что ему досталось».

Я судорожно вела взглядом по карте.

— Сирин, — это имя сорвалось с моих губ на выдохе, — она жила в Замке.

«…здесь есть какая-то связь с ее телом».

— Что? — удивился Ашарес.

— Эмора была ревнива, но позволила Сирин жить в Замке встреч. Что, если Сирин была ее любимицей?

— Что? — опять произнес Ашарес, но уже с большим трагизмом, будто даже допустить это невозможно.

— Что, если Тангор полюбил ее?

— Нет, — неожиданно горячо запротестовал Ашарес. — Как можно подумать, что Тангор предпочтет смертную?

— Он смог забрать душу Сирин, чтобы она не погибла, и спрятал ее. Но, чтобы он не вспомнил куда именно, Эмора лишила его памяти, — снова заговорила я. — И приказала Акару уничтожить людей. Тангор забрал лишь немногих. В наказание за этот проступок Эмора наложила проклятье и заколдовала Зеркала.

Я схватила первую попавшуюся книгу, ощущая под пальцами легкий отклик магии. Как королева леса, я почувствовала ее природную стихию. Страницы были стары, а чернила размыты, но в моих руках книга вдруг приобрела почти первозданный вид.

— Магия творения, — ахнул Ашарес. — Вы и правда королева Мертвого леса…

— Это о любви, — усмехнулась я собственным мыслям, игнорируя слова бессмертного.

Схватив другую книгу, я подарила и ей новую жизнь. Прочитала строки и закусила губу.

— Это баллады о любви, стихотворения, песни… Эмора нуждалась в любви, но никто не мог полюбить ее по-настоящему. Никто из тех, кого она сотворила. Она была очень одинока.

Я коснулась пустого кулона из белого кальбена, осознав, что добровольно отдала Сирин Акару. Что он сделает с ней, если догадается? Или он уже все знал?

— Проклятье, Ашарес! — воскликнула я, заставив того вздрогнуть. — Она всегда была у меня, а я и не догадывалась! Это ведь именно она! Это Сирин!

Кровь кипела у меня в жилах. Я хотела рассказать обо всем Ха-шииру и Дериону. Неужели вместе мы не найдем выход?

— Ашарес, пожалуйста, отпусти меня! Я знаю, почему Эмора так разозлилась на людей.

— Не могу, — оборвал меня бессмертный. — У меня есть приказ повелителя.

— Заладил ты, — процедила я, возвращая книгу обратно в полку.

Подошла к окну, хмуро рассматривая небо.

Мысленно позвала Алема, прикоснулась к нему душой, ощущая мягкое тепло, что тянулось от его сердца к моему даже сквозь расстояние. Алем был где-то рядом, как и Хару. Они оба услышали меня и сразу откликнулись. Я почувствовала, как всколыхнулся Черный лес, а затем отозвалось и сердце Дериона.

Я снова всмотрелась вдаль, в темноту неба, предвкушая рассвет. Потянулась к Алему сильнее — меня бросило сквозь ночной мрак и звезды в потоках безумного ветра. Перед глазами закружился горизонт, сморгнула — зрение подбросило картины горных вершин, объятых снегом. Я видела глазами снежного кондора.

— Вы здесь закончили? — спросил Ашарес, почувствовав что-то неладное.

— Да, — бросила ему через