Я глубоко убежден, что любой город хранит в себе свою древнюю географию. Люди ее не помнят, но она есть. Это очень важно. В одном месте была березовая роща, в другом рос столетний дуб, еще в каком-то была топь. И они естественным образом связаны с нашим временем. Эта нить, связь времен, никогда не рвалась. Скажем, где была топь, там никогда не построят храм. Через двести лет на месте березовой рощи — спокойный район, где была топь — наоборот, опасный, так или иначе. А где был дуб — срубили его и построили храм. Самое главное, когда лес рубят, его рубят на корню, то есть корни всегда остаются в земле. Они могут тлеть сотни лет, могут смешаться с землей, но они остаются — корни этих деревьев. По моему убеждению, это не может не влиять на весь ход последующих событий. Главное — корни. Вот если лес вырублен, то все корни выкорчеваны должны быть...»

В начале года Башлачёв съездил в Ленинград и вернулся в Череповец.

1 мая Александр находился в Свердловске вместе со своими друзьями Василием Нелюбиным, Александром Измайловым, а также другими однокурсниками. Они участвовали в первомайской демонстрации вместе со студентами журфака. Василий Нелюбин: «В тот день был какой-то фантастический снегопад, было парализовано все движение не только на улицах города, но были закрыты вокзал и аэропорт. Мы искренне радовались дополнительному дню отпуска». Отношения Александра и Татьяны Авасьевой прерывались на какое-то время, но именно после этого визита они восстановились.

Татьяна Владимировна Кобрина: «В мае, за день до моего дня рождения, я встречаю на улице Сашу. Я его спрашиваю: «А что ты не зайдешь никогда?» Он сразу обрадовался: «А я приду!» Ему было нужно выговориться. Бывает, вслух расскажешь, и становится ясно, что да как, тогда сам принимаешь решение. Это был тот самый случай. Он пришел с гитарой на следующий день, на мой день рождения. Нас было четверо: я, Матвей, одна моя подруга и Саша [Вячеслав ухал в марте]. Мы сидели, пили, ели, а он всё играл и играл. Потом спрашивал: «Ну, как?.. А это как?.. А можно еще?» Чувствую, что что-то необыкновенное происходит в эту минуту, но своим советским воспитанием не могу понять, оценить. Я говорю: «Конечно, Саша, пой». Он весь светился в ожидании, был в раздумье, ехать ему в Ленинград или нет. Приводил аргументы за и против. «Мне такой-то человек сказал то-то, а ему можно доверять!» Как девушка, которая собирается выйти замуж, он ожидал чего-то хорошего...» [см. фото 16]. В результате Александр поехал в Ленинград.

В мае Башлачёв побывал на втором фестивале Ленинградского рок-клуба (18–20 мая). В этот же приезд Александр купил себе гитару. Это была его первая гитара. Инструмент он осваивал самостоятельно.

Башлачёв вернулся в Череповец. 25 мая он с друзьями был на дне рождения Андрея Шульца [см. фото 17].

Летом Александр с Максимом Пермяковым на несколько месяцев сняли комнату на улице Металлургов, дом 8. В ней Сергей Смирнов впервые записал квартирный концерт Башлачёва. Сергей вспоминает: «Я собрал людей, у Сашки был концертный микрофон, у меня был магнитофон «Дельфин». Первый микрофон поставили на стойку, второй, который от магнитофона, держали в руках. Было примерно шесть-семь слушателей, в том числе «Сяся» [Максим Пермяков], Башлачёв окрестил его так. Сяся подыгрывал на гитаре, Башлачёв иногда говорил: «Здесь не надо». Концерт закончился, вдруг врываются менты! И начинают: «Что вы здесь делаете, почему соседи на вас жалуются?!» Сидим, пришли друзья, поем. Бутылка вина даже запечатана была. Может быть, это спасло. Оказалось, что сосед пьяный пришел и поругался с женой... В конце концов, увезли соседа. Здесь, по всей видимости, начался конфликт, поскольку это были хозяева. Скоро Саша с Максом съехали с этой квартиры». Запись целиком не издавалась, однако две песни вошли в альбом «Башлачёв I» (треки 17, 18).

Приезжая в родной город, Александр нередко приходил в компанию друзей, чтобы исполнить новые песни, однако интереса они не вызывали. Рассказывает Сергей Герасимов: «Одно дело сейчас о нем говорить и другое дело — когда бок о бок живешь рядом с человеком, потом он приезжает, берет гитару и начинает петь. Бог с ней, с музыкой, самое обидное, что тексты, которые он преподносил, тоже пролетали мимо. Я помню очень хорошо, как он обиделся из-за этого. Мы собрались у меня, как обычно. Человек двадцать или тридцать. В основном, все музыканты, все как-то умеют играть, все уже уловили стиль Башлачёва. Ни до кого еще не дошли тексты, но стиль уже поняли. Вот Вадик Мамченко, который вместо Капустина в «Рок-Сентябре» одно время играл, как-то взял гитару и спел небольшую пародию собственного сочинения на Башлачёва. Все захлопали, как здорово получилось, а Саша тогда обиделся. Что касается поэзии, он себе, конечно, цену знал абсолютно точно. «Я могу, — говорит, — написать все, что угодно, на любую тему». Это действительно так, потому что однажды его попросили написать пародию на стишок, и он сделал достаточно объемно и неплохо. Я говорю: «Ну давай сейчас проверим». У меня крутилась в голове какая-то песня. Я не знаю, что за группа ее играет, просто где-то услышал. Не помню точно текста, но помню смысл и две строчки: «Догорает закат. Пистолет у виска. Что же делать, когда донимает тоска?!» Тогда этот текст у меня стоял в памяти, он мне нравился. Мне было интересно, что Саша сделает. Я ему предложил слова «закат», «пистолет», «висок», как он их соберет? Он мне это сказал при всех, его никто за язык не тянул. Взял листочек со словами, ручку и сел в уголочек, стал что-то там творить. А рядом мы продолжаем веселиться, развлекаться, песни петь. Я уже забыл про то, что мы ему дали задание. Утром все разошлись, я пошел куда-то по делам. Открываю почтовый ящик и достаю листок. На нем набор слов, что я ему дал. Смотрю: ни строчки он не написал. Отчего? Почему не написал? Я до сих пор не знаю ответа. Подсказывал мне народ, что он почувствовал, что что-то не так в этом наборе».

2 июня в Череповце проходил фестиваль политической песни и современной музыки «Ритмы молодости в борьбе за мир», организованный всесоюзным объединением «Череповецметаллургхимстрой» и посвященный «35-летию комсомольской организации строительства Череповца». Александр Башлачёв и Леонид Парфенов были членами жюри этого мероприятия [см. фото 18]. Александр Смирнов выступал на нем со своим ансамблем «Джентри-джаз». «“Хэлло, мистер Рейган, как ваши дела?” — так