Когда начало слегка потряхивать от силы, сбросила остатки тьмы в мертвую землю и отправилась побродить по тому, что осталось от замка. Несколько раз сталкивалась с бывшим графом де Ларне, но он больше не выказывал ко мне ни малейшего интереса и на любые попытки заговорить отвечал сосредоточенностью сгустка остаточных чувств. Я облазила все, куда смогла добраться, побывала даже в самом дальнем крыле, но леди Николь так и не нашла. То ли она не хотела мне показываться, то ли в отличие от мужа просто отпустила этот мир.

Или же – эта странная мысль посетила, когда я чуть не вывихнула ногу, споткнувшись об очередной увесистый камень – она умерла не здесь.

Обед удался на славу: я чувствовала себя кулечком с едой, подпрыгивающим на Искорке на каждой кочке. Правда, обедом это было назвать сложно, в Энгерии в такое время пьют чай и болтают о погоде, которая неизменна вот уже больше тысячелетия, – славится туманами и дождями, но по-прежнему является превосходной темой для бесед. Конкуренцию ей могут составить только светские сплетни, то есть разговоры, конечно же. А вот у нас с Анри разговор не клеился, даже несмотря на вкусную еду – деревенские мясо и хлеб оказались потрясающими, а медовые нотки домашнего вина до сих пор сладостью горели на губах.

Приходилось постоянно себя одергивать: слишком уж наш поздний обед напоминал отдых на берегу Ирты. Хотя реки здесь не было, только небольшая полянка, а осенняя прохлада заставляла кутаться в накидку, взгляд то и дело цеплялся за игру солнца на его волосах или нечаянную улыбку, когда Анри протягивал мне ломоть хлеба. То ли я слишком резко отдернула руку, когда наши пальцы соприкоснулись, то ли что еще, но после он уже не улыбался. И когда передавал что-то, больше до меня не дотрагивался.

А я не представляла, что делать и что говорить. Найденный медальон жег карман так, словно в него налили живой огонь. Слова крутились на языке, но все не те и не о том. Как начать разговор о его родителях? Стоит ли его начинать? Слишком много вопросов, ответов на которые пока не было. Я и так подошла к Анри непростительно близко, на расстояние, ближе чем коротенькая нить связавшего нас обручального браслета. Сегодня на развалинах чувствовала его боль как свою, а ночью – исступленную нежность, которая сорвала все замки. Это было неправильно, но как же сладко! Мы словно оторвались от земли, даже от своих тел. Больше того, мы будто стали единым целым, как если бы наша сила сливалась тоже.

Хочу ли я пойти дальше? Имею ли право, ведь рядом с Анри я исключительно потому, что заключила договор с Верховным, подписала его кровью и продала душу… Ну ладно, все гораздо прозаичнее. Рогов у лорда Фрая нет и вряд ли когда-нибудь появятся, потому что верность кому бы то ни было ему не грозит. Договор между нами исключительно на словах, а душа все еще при мне, хотя и просится на волю. Точнее, к мужчине, который едет рядом и молчит. Тем не менее я доведу дело до конца, а после мы разведемся.

И тоскливо сейчас исключительно потому, что я соскучилась по родным, ничего кроме. Когда жила в Лигенбурге, могла их навещать в любое время, сейчас же между нами не просто расстояние – граница. Буквально. Но все-таки стоит добраться до книг про обручальную магию и как следует их изучить. Может, получится как-то замедлить наше с Анри сближение. Хотя сдается мне, ближе просто некуда.

– Судя по цвету камня, занятия прошли замечательно, – негромкий голос и быстрый взгляд.

– Вы даже не представляете, насколько.

– Я рад.

Самую капельку подалась вперед: несколько часов в седле – испытание не из легких. Хотя долгие конные прогулки для меня в удовольствие, после занятий и плотного обеда хотелось только одного – вытянуться на травке и слушать щебетание птиц. В общем-то, с полчаса мы их послушали, а потом стали собираться в дорогу, чтобы успеть вернуться засветло. Хотя что-то мне уже сейчас подсказывало: не успеем. Оставалось еще немногим больше половины пути, а солнце уже торопилось отдохнуть на холмах, чтобы спустя час-другой спешно скатиться за горизонт. Я же, не переставая, думала о находке, силе призрачного графа и отсутствии леди Николь. Сама не знаю, почему, но это не давало мне покоя не меньше, чем то, что творилось в сердце.

– Что тебя беспокоит, Тереза?

Ой, пожалею я об этом потом. Еще как пожалею.

– Ваши родители.

Анри приподнял брови, но боли я не почувствовала. Видимо, она осталась на погребальном пепелище.

– Вы хорошо их помните?

– Детские воспоминания как мозаика калейдоскопа. Яркий кусок там, светлый здесь… Что именно тебя интересует?

– Каким был ваш отец?

– Сильным. Настолько сильным, что ему приходилось постоянно носить кольцо – его магия не была стихийной. Она была самой стихией.

То, что граф обладал безмерной силой, я уже поняла. Неудивительно, что Лига обратила на него внимание.

– Он часто практиковался?

– Не очень. Его гораздо больше увлекала наука… точнее, магия как наука. Он изучал старинные заклинания, перекраивал плетения, создавал новые, экспериментировал с зельями. Все время искал способ остановить влияние золотой мглы на жизнь матери, а когда родился я, и выяснилось, что у меня та же сила… – Анри хмыкнул. – Стал вообще одержим. Пропадал в архивах Эльгера и исследованиях неделями, а порой и месяцами.

– Исследованиях?

– Эльгер оборудовал лабораторию, в которой разрабатывают необычные зелья и заклятия. Или восстанавливают давно забытые старые. Одно время ею руководил отец.

Это объясняет, как покойному графу удалось не только сохранить форму, но еще и обрести осознанность. Вполне возможно, какое-то древнее знание мааджари или эксперимент. Вот только граф никому о нем не рассказывал, даже безумно сильный Аддингтон превратился в самый обычный сгусток ненависти и убивал матушкины цветочки. Пожалуй, призрак Итана был ближе всего к тому, что мне довелось увидеть на развалинах замка, но все равно не дотягивал до сущности лорда Адриана. Эх, попасть бы в эту лабораторию… или хотя бы в архивы Эльгера. Вот только кто же меня туда пустит?

Одно объяснение нашли, зато выпала уйма других вопросов.

Закусила губу, чтобы не спросить, как именно покойный граф перешел дорогу Симону. Если он стоял во главе исследований, значит, был его лучшим ученым. Такими людьми не разбрасываются из-за временного недопонимания. Почему отец Анри отказался сотрудничать с ним, если раньше охотно принял на себя руководство лабораторией?

– Кто рассказал вам о смерти родителей? О том, как они погибли?

Вот теперь на меня посмотрели пристально, в упор.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я видела вашего отца.

Пальцы Анри с силой сжались на поводьях и тут же расслабились. Он прекрасно знал, что призрака ему не увидеть, а пообщаться с ним даже через меня не получится. Точнее, не получилось бы, если бы лорд Адриан оказался обычной тенью – как все, кого я видела до него. Но обычным призрак графа точно не был, а я пока не была уверена, что готова об этом рассказать. Да и не представляла, как это сделать, чтобы даже случайно не подарить напрасную надежду.