Номер, в котором проживала Каллиста, был просторный и состоял из четырёх комнат. Он имел отдельный выход и обставлен был даже с роскошью. Здесь находились стол, скамьи, пара кресел, полы были мозаичные и их устилали ковры, по стенам висели картины, стояли зеркала и несколько скульптур, а в спальне находилось бронзовое огромное зеркало и необъятных размеров очень широкое ложе, по восточной моде с балдахином.

Траяна не на шутку увлекла Каллиста, да и к тому же он ещё и выпил непривычно много для себя, и поэтому он сразу же согласился на предложение гречанки. Когда они оказались одни, Каллиста тут же, сославшись на то, что ей жарко, скинула с себя почти всю одежду, оставив только набедренную повязку, и предложила проконсулу своего вина, настоящего Фалернского. То есть большой выдержки и янтарного цвета. Именно такое в империи очень ценилось.

А затем она взяла Траяна за руку и провела его в свою спальню. И тут гетера уже не стала тратить время на прелюдию и предварительные разговоры…

Впрочем, Траян этого ждал и не сопротивлялся.

Он последовал вслед за Каллистой на её необъятное ложе и уже вскоре они с гетерой занялись любовью. Гетера-гречанка в этом деле знала толк и совершенно ничего не стеснялась. Постепенно она так разошлась, что Траян при всей его силе и выносливости начал учащённо дышать и через некоторое время совсем выдохся.

За всю ночь они с Каллистой кажется ни на мгновение не сомкнули глаз. Гетера проконсулу не давала ни минуты передышки.

И только под утро они всё-таки угомонились.

***

На востоке забрезжил рассвет.

Где-то неподалеку, совсем рядом, проснулись петухи и начали приветствовать утреннее солнце, призывая его побыстрее взойти. Вначале заголосил один петух, потом другой, а вскоре устроили перекличку и остальные, со всей округи.

И солнце, наконец-то, услышав их, появилось и окончательно разогнала тьму.

Траян с трудом приоткрыл глаза. Они как будто были присыпаны песком. Он совершенно не выспался.

Проконсул пару раз зевнул, приподнял голову и огляделся. Рядом, откинув одеяло и разметавшись, лежала совершенно голая девица. Одна её изящная ножка свесилась с ложа, вторая покоилась на груди проконсула. Траян осторожно убрал ножку девицы со своей груди. Проконсул не сразу вспомнил имя гетеры и что всю ночь происходило. Голова у него гудела.

Гетера тоже проснулась.

И Траян только тогда припомнил, что её зовут Каллистой. И что она гречанка.

При утреннем свете, и без яркой косметики она была всё так же прекрасна. Но Траян устал и не хотел никакого уже продолжения. Он оделся и засобирался уходить, тогда гетера приподнялась на локтях и попыталась его попридержать:

– А мы ещё увидимся с тобой? – с надеждой спросила она.

– К сожалению, нет…

– Почему?

– Потому что я уже сегодня возвращаюсь в Могонциак.

– А если я приеду к тебе туда?

– Не стоит. Там у меня жена…

– Ну и что?! – усмехнулась гетера. – Ты что, боишься её?

– Нет, не боюсь. Но она у меня очень хорошая… Верная и заботливая. И я её покой берегу. Нам не стоит больше встречаться…

Разочарованная Каллиста надула обиженно пухлые губки, но тут же на её лица появилась обычная доброжелательная улыбка, и она произнесла:

– Жа-а-аль… О-оч-чень жа-аль…Мне с тобой было хорошо. Ты мне понравился. А знаешь, что? – вдруг встрепенулась Каллиста, – а я же тебе обещала предсказать твою судьбу…Я ведь умею это делать!

– Ну, да… – согласно кивнул головой Траян. – Так предсказывай…

И гречанка, накинув на себя одежду, занялась гаданием. И вскоре, она пришла в настоящее смятение, и, подняв на Траяна глаза, произнесла:

– О-о, боги!

– Что?! Что случилось?! – забеспокоился Траян.

– Проконсул, я даже боюсь озвучивать твою судьбу …– произнесла гречанка.

– Юпитер и прочие Олимпийцы настроены против меня и сулят мне что-то не хорошее? – Траян невольно нахмурился.

Каллиста отрицательно покачала головой:

– Вовсе нет! Но они тебе, проконсул… Они сулят тебе громкую славу! И власть! И не простую власть, а безмерную, невиданную… И уже скоро ты, проконсул, станешь самым могущественным человеком на Земле!

В тот момент Траян не поверил предсказанию греческой гетеры. Всё что она ему тогда наговорила, показалось для него слишком фантастическим и не реальным. Но прошло всего каких-то семь лет, и её пророчество сбылось.

Он стал повелителем Римской империи!

А значит, он стал действительно самым могущественным человеком во всей ойкумене!

Глава двадцатая

Так сложилось, что ещё в Римской республике, а затем и в империи преступность была очень распространённым явлением. Особенно опасно было прогуливаться простым гражданам по городским улицам в ночное время. Те, кто с наступлением ночи покидал свой дом и выходил на улицу, вынуждены были брать с собой факелы, а ещё лучше прихватывали и охрану из домашних рабов. И тут мало помогали даже стражники-вигилы. Тех, во-первых, было не очень много, а во-вторых они в основном охраняли рынки и общественные бани, ну а остальные городские районы они посещали от случая к случаю, и можно сказать не регулярно.

Впрочем, проконсулу было так же известно, что все эти разного рода шальные людишки, все эти так называемые разбойнички, промышлявшие заказными убийствами и грабежами, выходили на свой нечистый промысел обычно с наступлением темноты, но тут случилось непредвиденное…

Траян, когда уединился в гостинице с гетерой Каллистой, отпустил свою охрану, так как предполагал, что всю ночь проведёт в её номере, и он не ожидал, что ранним утром наткнётся на таких вот негодяев, да ещё в самом центре провинциального и внешне тихого, и вечно сонного Аргентората.

– Э-э-эй, хошпотин хорош-ший, а ты не ши-илаешь помочь петным лютям, у которых ш-шелый тень и крошки во рту не пыло?! – окликнули Траяна со спины.

Проконсул обернулся.

Позади него, вынырнув из какой-то подворотни, стояли два субъекта не очень приличного вида, больше смахивавшие не на добропорядочных горожан, а на каких-то нищих попрошаек. Оба они были тщедушные, но явно задирали по виду богатенького незнакомца. Один из доходяг был облачён вообще в лохмотья и у него во рту не было ни одного целого зуба, и поэтому он безбожно шамкал,

– Можете подойти, и я вам с удовольствием помогу…– усмехнулся Траян. – Особенно тебе, беззубый! Хотя зачем тебе моя помощь? Что тебе есть? У тебя и так во рту ничего нет! Чем ты будешь жевать, животное?!

Беззубый повернулся к своему подельнику:

– Спурий, ш-шмотри-ка, а он не то што открыл пасть и вякает на нас, а он нат нами ешё и иштевается!

– И не говори, Акуций!

Нищие бродяги выхватили из-за поясов приличные по размерам тесаки и стали осторожно сближаться с Траяном. Проконсул начал отступать. Кричать было бесполезно. Никто бы на помощь не пришёл, кроме стражников, но вигилов по-видимому рядом не было.

И тогда Траян подбросил в верх несколько ауресов, и нищеброды тут же переключили внимание