Несколько секунд Аморе лежала не открывая глаз, пока не прошел пронизывавший ее страх. Затем повернулась и посмотрела на согнутую спину Бреандана, который сидел молча, не двигаясь, только судорожно ерошил темные волосы.

Возмущение пережитым унижением ушло. Ей следовало знать, что нельзя легкомысленно играть с мужчиной, у которого, вероятно, давно не было женщины. Он не раз предупреждал ее, но она не слышала. Она была виновата не меньше его. Нельзя было так его волновать. Но желание сломить его отчужденность затмило все. И за это он ей отомстил.

Аморе смотрела на нервные движения его рук, и ей захотелось обнять его, прижать к себе. Она села, пододвинулась к нему и мягко положила ему руку на плечо.

Бреандан вздрогнул, как будто его пронзили кинжалом. С изумлением на лице он вскочил с кровати и отошел на несколько шагов.

— Мадам, вы играете с огнем! Я не могу дать вам нежности, которую вы ищете.

Аморе спокойно посмотрела на него:

— Почему же, можете. Вы научитесь, как научились водить пером.

— Вы ненормальная. Вы что, не понимаете? Я причиню вам только боль. Я ничего не смыслю в придворных любовных играх.

— Я научу вас, — не сдавалась Аморе.

Какое-то время Бреандан боролся с собой, но затем резко повернулся к двери:

— Прощайте, мадам.

Аморе соскользнула с постели и кинулась к нему, загородив собою дверь.

— Ворота дворца уже заперты на ночь, Вы не выйдете отсюда. Останьтесь! Прошу вас.

И снова он гневно посмотрел на нее:

— Вы специально все так подстроили, разве нет? Интересно только, что за удовольствие доставляет вам эта игра?

— Всего лишь удовольствие от вашего общества.

— Изнасилование вряд ли можно назвать удовольствием.

— Я уверена, вы можете иначе. Что мне сделать, чтобы вы перестали на меня сердиться? Вам так унизительно спать с любовницей короля?

Бреандан вздрогнул, как будто она сделала ему больно.

— Вы не боитесь оказаться застигнутой вашим царственным возлюбленным в постели с другим? Или вам нравится обманывать его?

— Вы хотите сказать, вас волнуют чувства короля? — растерявшись, спросила она.

— Вы принадлежите ему. Но обманываете его.

Ей показалось, он говорит не о Карле, а о себе. Не дождавшись ответа, он грубо спросил:

— Почему вы стали его любовницей? Любите власть?

— Нет, я не так тщеславна, как леди Каслмейн или Франс Стюарт, которые надеются, что королева скоро умрет.

— Вы его любите?

— Да, я люблю его, потому что он очень хороший, но моя привязанность носит скорее дружеский характер. Я не испытываю никакой ревности к другим женщинам, просто хочу, чтобы он был счастлив. Он часто приходит ко мне только поболтать и отвлечься. Так что не судите меня слишком строго, мистер Мак-Матуна, я веду не такую безнравственную жизнь, как большинство других придворных.

Пораженный ее откровенностью, Бреандан долго молчал. Аморе постаралась привести свою одежду в порядок. Она заметила, как его взгляд снова загорелся. Она стояла так близко, что стоило ему лишь протянуть руку, и он дотронулся бы до нее. Он тяжело сглотнул и отвернулся, но его возбуждение было заметно.

Аморе осторожно взяла его руки и потянула за собой на кровать.

— Перестаньте мучить себя, Бреандан. Забудьте, кто вы и кто я. Нам никто не помешает. У нас целая ночь...

Он уже не сопротивлялся. Ее нежные пальцы опьяняли его. С удивлением он понял, что это приятнее, чем короткое пылкое удовлетворение.

Зачарованно он смотрел, как Аморе ловко расшнуровала корсаж и сняла его через голову. Затем распустила ленты юбки и предстала перед ним в одной льняной рубашке и чулках. Кожа Бреандана стала влажной. Огонь в камине и пламя свечей показались ему нестерпимыми. Плавно Аморе перешагнула через распластанные по полу юбки и доверчиво прижалась к нему. Она больше не боялась. Конечно, он был пылким и необузданным, но теперь она точно знала, что небезразлична ему. За его гневом скрывалась не неприязнь, а ревность, ведь она была любовницей короля. Кроме того, он не знал, чего она действительно хочет. Он бросил ей уже немало упреков. Неужели она лишь играла им? Неужели она хотела победы над ним, только чтобы отпихнуть? Боясь этого унижения, он силой взял то, что, как ему казалось, он не получит по доброй воле. Ей всего лишь нужно убедить его в том, что она не играет, и он откроется, доверится ей.

Руки Бреандана тяжело опустились на ее плечи и потянули рубашку вниз. Он пожирал глазами ее тело, боясь до него дотронуться. Без шнурованного корсажа и тугих юбок она показалась ему слабой и беззащитной, и он остро ощутил, что физически сильнее ее. При виде этой хрупкости его недоверие полностью исчезло. Он больше не чувствовал себя ниже ее, не испытывал потребности отстаивать свою честь. Он только хотел прильнуть к этому нежному телу своим, которое тяготы жизни сделали почти бесчувственным. Бреандан притянул Аморе к себе и, взяв на руки, отнес за занавеси балдахина. Медленно развязал ленты и снял шелковые чулки. Ничто не должно было им мешать. Бреандан изо всех сил пытался сдерживаться, чтобы опять не сделать ей больно, но ему это не вполне удалось. Только позже, когда возбуждение улеглось и мысли прояснились, он сокрушенно посмотрел на нее. Если в первый раз он хотел наказать ее, то сейчас искренне сожалел, что был так груб.

Аморе поняла его чувства. Нежно она погладила жесткие щеки, давая понять, что простила его. Она твердо была убеждена — со временем он станет мягче. Когда потеряют остроту воспоминания о том ужасе, который ему пришлось пережить, пройдет и его необузданная вспыльчивость.

Неуверенно заглянув ей в глаза, Бреандан вытянулся рядом с ней, обнял и ревниво прижал к себе.

Когда Аморе проснулась, кровать рядом с ней оказалась пустой. В комнате царил полумрак, лишь в камине мерцал огонь. Свечи прогорели, но в щели ставен еще не пробивался дневной свет. С горьким чувством обиды Аморе откинула полог кровати и увидела у огня стройный силуэт. Обняв колени и положив на них голову, Бреандан неподвижно сидел на ковре. Танцующее пламя золотыми арабесками играло на его обнаженной коже. Аморе с восхищением смотрела на него. Хотя огонь оставлял его лицо в тени, она чувствовала — его что-то гнетет. В беспокойстве она встала с кровати и уселась рядом с ним на пол. В своей немой задумчивости он казался ей очень далеким. Желая утешить его, она положила ему голову на плечо и погладила руку. Бреандан стряхнул свое оцепенение и недовольно посмотрел на нее.

— Не надо, — тихо попросил он. — Это все как сон. Во всю свою жизнь я не был так счастлив, как сегодня. Но я не питаю иллюзий. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И я не хочу привыкать.

Не отпуская его, Аморе подняла голову: