– Я узнал не сразу, – серьёзно ответил юноша. – Я и братья к берегу кинулись, надеясь поймать её. Она не сразу всплыла. И течение уже далеко её снесло от нас. Она не шевелилась. Садхир в воду залез и поплыл за ней.

Так… Садхир прямо в Гангу кинулся за Ишой? И поплыл там? Он… он вообще не думал о хариалах, которые там живут? Не думал о других крокодилах, которые могли заплыть до наших мест?!

А молодой мужчина на том берегу что-то говорил, улыбаясь, моей сестре. Ради спасения которой так рисковал. О, какой же он великодушный, этот Садхир! И… может… может, он останется с ней?

– Я тоже влез в воду, – добавил Мохан торопливо.

Растерянно повернулась к нему. Он смутился и потупился. И, чуть помявшись, признался:

– Я, правда, вдруг вспомнил, что ты там одна. И подумал, что вдруг те всадники ещё появятся? Яш и прежде не старался тебя защитить. И поторопился к тебе. К счастью, сумел тебя у Яша отобрать.

Значит, и он было в воду полез? Или испугался и вылез сразу? А, впрочем, сложно бы найти человека, который бы не испугался. Но…

Торопливо спросила:

– Те разбойники… ты… знаешь их?

– Мало, – юноша вздохнул. – Воины они или разбойники – неясно. Но мы как-то играли на состязаниях, которые кшатрии устраивали. Иногда и играть не надо было, когда были самые опасные и волнующие состязания. Мы с Поллавом ходили посмотреть, пока Садхир инструменты сторожил. Ему-то почему-то было всё равно, – глаза молодого бинкара восторженно сверкнули. – Но ух как там сражались! Киран, предводитель этих воинов, силён. Да и вообще, в том княжестве его люди побаиваются. Другие кшатрии боятся его задевать. Уважают. Особенно, что много братьев у него. И они всегда рядом.

Осторожно поинтересовалась:

– И… не страшно было, когда они окружили меня и Ишу?

– Ты моя невеста! – возмутился Мохан, правда, тут же смущённо исправился: – То есть, наша. А она – твоя сестра. Нельзя же было вас отдавать! Тем более, что у Кирана дурная слава. Любит он женщин. Но замуж не берёт. В том княжестве много скандалов было из-за него. Кто-то из родителей и мужей тех женщин, которыми он воспользовался, пытались даже убить его, – нахмурился. – Но хватит уже о них! Здорово, что Ванада их отвлёк. Не побоялся, – голову опустил, плечи его поникли. – Жаль, что сам я не смог защитить ни тебя, ни твою сестру. И за нею не поплыл.

– Ничего, – заглянула ему в глаза, поймав взгляд, и улыбнулась. – Ты не воин. Чудо, что ты хоть немного учился использовать кинжалы для боя. Хотя и боюсь, как бы трудностей не возникло у тебя и твоих братьев, если узнают, что вы использовали оружие.

– А что же… не подыхать же сразу! – проворчал он, сердито сверкнув глазами. Потом опять потупился. – Только вот Садхир у нас очень смелый…

Снова улыбнувшись ему, добавила:

– Я не виню тебя, Мохан! Мало кто бы решился плыть по Ганге. Да ещё и в ненастье. Тем более… ты же меня от Яша спас. Он так зол был! Вдруг бы меня убил?

– Боюсь, он мог, – вздохнул жених.

Мы снова повернулись к людям, стоящим на том берегу. Садхир по-простому мне улыбнулся. Просто приветливо. Серьёзное, доброе лицо. Мужчина, который ради моей сестры в Гангу полез. В непогоду ещё. Какое счастье, что его не тронули ни хариалы, ни другие крокодилы! Или… столь добродетельных людей они никогда не трогают? Ведь порою осуждённых заставляют Гангу переплывать. Особенно, в местах, где водятся крокодилы пострашнее. И те не всех убивают. Наверное, они отпускают невинных людей и добрых? Или просто боги берегут самых добродетельных из людей? Садхир… у него добрая душа. И он старается следовать дхарме.

Мохан продолжил, приветливо улыбаясь брату, который теперь взгляд перевёл на него:

– И вообще, отряд у Кирана куда больше. Я испугался, что другие поедут следом за их вожаком. Помчался к тебе. А там Яш… – младший жених зубы сжал и кулаки, потом шумно выдохнув, продолжил: – И я на Яша набросился. Он до того увлёкся своим гнусным делом, что даже не заметил, как я подкрался к нему с оружием, – юноша довольно улыбнулся. – От лезвия он сразу присмирел. Вот шакал трусливый! – нахмурился. – Правда, ты сознание потеряла, упала в грязь. А я на него орал, – мой спаситель опять вздохнул. – А пока я орал, Поллав расслышал, вылез на берег и обратно побежал. – Мохан вдруг на меня покосился взволнованно: – Он не трус. Ты не думай, что брат мой трус!

– Нет, не подумаю, – успокоила я его. – Просто он практичный. Решил, наверное, что меня защитить будет легче, чем спасти Ишу. Да и… – голос мой дрогнул. – Если бы Садхир тоже утонул или был сожран крокодилами, вместе с Ишой… к чему Поллаву следовать за ними к богу Яме? Я понимаю, что люди больше любят жить.

Хотя Мохан ещё сколько-то смотрел на меня недоверчиво. Волновался, что дурно о брате его подумаю. Всё-таки, Мохан любил обоих своих братьев. Да и… кому захочется, чтобы брат или даже два его брата погибли в пасти крокодилов?! Тем более, что других своих родственников они уже потеряли из-за разбойников. Нет, я всё-таки не осуждаю Поллава, который не поплыл за Ишой.

– Как увидел, так кинулся меня оттаскивать от этого облезлого попугая. Нам было не до того, чем там занят Садхир. Но когда Поллав меня отругал и побил, и отправил смотреть как там наш брат, то ни Садхира, ни Ишы видно не было уже. И мы испугались, что оба они уже утонули, – добрый юноша нахмурился, ногти впились в ладони. – Я бежал далеко-далеко по берегу, но их не видел. Это было так страшно!

– Понимаю, – грустно поджала губу. – Он же брат тебе!

– Я бы и дальше бежал, – Мохан сердито двигал ногой камень, лежавший рядом с его ступнёй, – но Поллав стал звать меня. Ты-то уже не слышала. И мне пришлось вернуться, – чуть помолчав, добавил: – Я ненавидел тебя в тот день. Думал, что не будь тебя, мой брат остался бы живой, – и сердито пнул камень – тот отлетел далеко-далеко, а юноша поморщился от боли в зашибленной ноге.

Невольно улыбнулась. Он мрачно посмотрел на меня. Смущённо потупилась. Робко призналась:

– Ты так странно сердишься на камень.

Младший из женихов шумно выдохнул и проворчал:

– Ну да, камень ни при чём. И ты тоже.

Мы грустно замолчали. Но, впрочем, стоило нам снова увидеть дорогие лица, хотя и по ту сторону широкой реки, как сердца наши опять наполнились счастьем. Я потом покосилась на бинкара, улыбающегося брату, и добавила робко:

– Прости.

– За что? – недоумённо развернулся юноша ко мне.

– Я тогда вывалялась в грязи. Да и дупатты. Кто-то подобрал дупатты меня и Иши, отмыл – и я их уже в нашем доме нашла, заботливо сложенных. Прости, что из-за меня ты весь запачкался.

– Ну и что? – проворчал Мохан. – Что с того, что я нёс тебя, грязную? Лотос вырастает из грязи, но ведь все им любуются! Нет запаха и лепестков более совершенных. И даже боги любят эти цветы! Боги отдыхают на них, носят их с собою. Но именно лотосы вырастают из грязи. Другие цветы растут в чистоте, над землёй, но… но ведь лотосы намного прекраснее их!