— Займёшься? — спросил я у подошедшего «вора», указав на ничего не понимающих каторжников.

— Займусь, — кивнул тот...

Пока Аршаф занимался зэками и охранниками, я занимался Ридием.

Неподвижность с него, ясен пень, не снимал (пленного мага лучше держать в «строгости»), а вот способность отвечать на вопросы вернул. Для это пришлось на мгновение приложить к его рту пластинку «исцели себя сам» и тут же убрать её (чтобы «исцеление» коснулось только того, что нужно).

— Ты... и вправду... иммунный, — кое-как выдал целитель, прокашлявшись.

— А ты, получается, сомневался? — позволил я себе короткий смешок.

— Да... Тебя зовут... Леннир с севера?

— У меня много имён, — не стал я вдаваться в подробности. — Здесь и сейчас меня зовут командор. Понятно?

— Да, — кивнул Ридий. — Почему ты меня... не убил?

— По-моему, это очевидно, — пожал я плечами. — Мне нужна информация?

— А потом?

— Всё от тебя зависит. Будешь сотрудничать — останешься жив. Не будешь — умрёшь. Всё по-честному.

— Я буду... сотрудничать, — медленно проговорил целитель. — Спрашивай...те...

Глава 14

Вообще говоря, не так уж и много мне надо было узнать у лекаря об Урочище, зоне и как у них всё устроено.

По сути, интерес представляли только «волшебные камни». Именно о них и об их добыче меня неоднократно расспрашивали Лика и Рейна. А когда две столь разные женщины (единственное, что их внешне объединяло — это специфические глаза, один изумрудный, другой сапфировый) настойчиво интересуются одним и тем же, это действительно наводит на размышления...

— Средняя ежесуточная добыча составляет тысячу двести камней, — сообщил по этому поводу Ридий. — Но из них только десять процентов переправляются на большую землю.

— Десять процентов? Так мало? — не мог я не удивиться.

— Увы, господин командор. Больше не получается. Двести камней уходят каждые сутки на поддержание зоны, и не менее девятисот — на инициирование Урочища, чтобы оно выдавало новые слёзы и зубы.

— Так! А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее...

И маг принялся выдавать подробности. Причём, не только рассказывать, но и показывать. Для этого даже пришлось вернуть его в относительно нормальное состояние, чтобы он мог не только говорить, но и двигаться.

Чтобы узреть вживую механизм «управления» каторгой, мы с Ридием отправились в спецзону для магов. То, насколько легко я преодолел магическую защиту на входе, привело целителя в оторопь. А когда он увидел убитых «коллег», то стал практически шёлковым, и если у него и крутились в башке мыслишки, как бы меня обмануть, а тем паче прикончить, все они после такой демонстрации пошли прахом.

Самое интересное, как оказалось, находилось в том самом «сарае», который я в прошлый раз проигнорировал. Ну, в смысле, не до того тогда было, чтобы ломиться внутрь, а потом рыскать в нём в поисках чего-нибудь ценного. Зато сейчас это упущение я исправлял по полной программе.

— Вот, господин командор! — с гордостью заявил лекарь, указывая на постамент с двумя водружёнными на него обломками. — Когда-то это был самый первый камень Баа́т, который принёс в этот мир наш император.

— Что-то он не похож на обычные, — изобразил я сомнение.

— Как пишут в священных текстах, прежние владетели этой земли не хотели отдавать императору хранилища силы. Великий Ашкар дрался с ними и победил. Но в этой схватке первый камень Баат был разломлен...

— Где бы ещё почитать эти священные тексты... — почесал я в затылке, но внятного ответа на этот вопрос так и не получил.

Оно и понятно. По этому поводу даже Рейна во время наших ночных забав высказывалась в том духе, что все подряд маги вечно ссылаются на какие-то книги, но сами в глаза их не видели, а лишь пересказывают чьи-нибудь пересказы...

— И тогда Великий Ашкар, — продолжил целитель, — решил использовать первый камень... точнее, его обломки, большой и малый, для того чтобы, с одной стороны, оградить наш мир от злобной магии древних, а с другой, вычерпывать из неё лишнюю силу, но только во благо. Для поддержания новой магии, которую он передал после воцарения своим лучшим ученикам, а через них и всем нам...

Как именно используют древнюю силу, Ридий показал мне наглядно, «скормив» обломкам первого камня десяток «драконьих слёз», выуженных откуда-то из-под мантии.

— Смотрите, господин командор, — говорил он, прикладывая очередную слезу к большому обломку. — Драконья слеза исчезает, большой полукамень Баат начинает светиться...

Всё верно. «Слеза» и впрямь растворялась в большом обломке, и тот начинал испускать тусклый багровый свет.

— А теперь этот свет... смотрите-смотрите... превращается в точку, и эта точка... как бы притягивает к себе... некое облако... и они поглощают друг друга. Поглощение означает, что осколок великого камня вытянул из земной тверди две-три «слезы» или «зуба», а возможно, и то, и другое вместе. Прямо сейчас Урочище выдавило из себя несколько капель чистой энергии, и мы теперь можем найти их. В Чёрном холме или в Мёртвых топях, неважно. Главное, что благодаря вот такой вот подпитке, — кивнул целитель на постамент, — месторождение не иссякает, и мы имеем возможность эксплуатировать его бесконечно...

Честно сказать, последнее утверждение показалось мне достаточно спорным, но спорить сейчас не хотелось. Гораздо важнее было получить максимум информации об Урочище, пока её здешний носитель не помер и, вообще, открыт для сотрудничества.

— Ага. С этим понятно. А что по второму обломку?

— По второму всё то же самое, только энергию он не притягивает не в виде «слёз» и «зубов», а в виде... эээ... специальной подушки из силы, которая держит тот остров, где мы находимся. Стоит только на несколько дней остановить переток энергии из малого осколка камня Баат вглубь Урочища, и та земля, на которой стоит наш лагерь, просто утонет в болоте. Топи поглотят её целиком, вместе с людьми и постройками.

— А сколько у вас в запасе камней?

— Камней? — не сразу сообразил целитель.

— Ну, в смысле, драконьих слёз и зубов.

— Все здесь, господни командор.

Маг открыл один из стоящих поблизости сундуков и указал на рассыпанные там янтарные шарики.

— Предлагаете мне считать самому? — поднял я бровь.

— Нет-нет. Конечно же, нет, — спохватился Ридий. — Сейчас их здесь около шестисот.

— Так мало? С чего бы?

—