Но нет – отвернулся. Тамаре даже почудилось, что он ожесточенно выругался. Она прикрыла глаза, набираясь смелости. И робко спросила:

– А вы… у вас случайно часов при себе нет?

Бородач не обернулся. Процедил сквозь зубы:

– На кой ляд мне часы? Я и так время чую…

Тамара судорожно вздохнула, сердце словно иглой кольнуло. В голове мелькнуло: «Как Лелька моя. И как… Лешка!»

Тамара горестно хмыкнула: впрочем, о Лешке вспоминать смысла теперь никакого. Сазонов в Германии, пиво с немецкими сосисками трескает. Она же вот-вот замужем окажется. За этим… монстром!

А вот где сейчас бедная Лелька?!

Тамара набрала в грудь побольше воздуха, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, боль отпустила. Она в упор посмотрела на бородача:

– Сколько сейчас времени?

– А семь, – буркнул незнакомец, по-прежнему не оборачиваясь.

– Сколько?!

– Ну… минут двадцать восьмого. Ежель хочешь точнее.

Тамара с облегчением рассмеялась: ну она и трусиха. Лелька с ребятами давно в лагере! Они часа в три-четыре должны были сюда выйти. И наверняка решили – Тамара на месте. Чай с Катькой распивает. У нее ж Крысеныш, она не одна, не пропадет.

Правда, не застав Тамару в лагере…

Неужели они снова сунулись в эту страшную трясину?!

Тамару опять затрясло от страха и чувства вины. Она ни капли не сомневалась: Лелька и минуты сидеть в лагере не станет, если не найдет ее там. Побежит, полетит искать!

А если…

Нет, не может быть!

Тамара вскочила на ноги, от ее недавней слабости и следа не осталось. Она напоминала взведенную пружину.

Бородач, не глядя на нее, проворчал:

– Че запрыгала-то блоха блохой?

– У вас и на спине глаза есть? – ехидно поинтересовалась Тамара.

Крыс укоризненно заворчал, и она покраснела: снова едва не забыла о клятве! Тамара мысленно посчитала до десяти и вежливо, звенящим голосом пояснила:

– Мне… нужно срочно бежать в лагерь. Я… должна проверить, возвращалась ли туда моя сестра… и ее спутники. Если да, то, наверное, ничего страшного. А если нет…

– То шо? – с великим любопытством выдохнул бородач.

– Тогда я их искать пойду!

Казалось, ее спаситель не поверил собственным ушам. Он ткнул рукой в болото и изумленно воскликнул:

– Туда?

– Да.

– Снова одна?

– Если не… Да!

Бородач звучно хлопнул себя рукой по бедру и прорычал:

– Выходит, зря старался, вытаскивал! Девка как есть бешеная! А коль так…

Крыс испуганно заскулил. Бородач ссутулился и пошел на Тамару. Огромный, плечистый, вместо лица плотная сетка, а из-под нее рыжая кудрявая борода лопатой. То ли человек, то ли медведь, то ли горилла.

Его очертания в тумане плыли, странно плавились, шляпа на секунду вдруг обернулась короткими тугими рожками, руки казались чрезмерно длинными, тулуп на спине неприятно горбился…

Тамаре вдруг стало не по себе. Она зачем-то отбежала за сосну, выглянула из-за нее и с фальшивым оживлением воскликнула:

– Я… это… спасибо вам забыла сказать!

– Эт ничего, – с нехорошим спокойствием ответствовал бородач, – скажешь исчо! Время у тебя пока есть и дальше будет, время-то, я уж расстараюсь…

У Тамары дернулось веко. Она придержала его пальцем и тоненьким голосом выкрикнула:

– Дяденька, а дяденька! Как вас звать-то?

– Акимом, глупая ты девка!

Бородач напряженно замер перед сосной. Тамара извиняюще пробормотала:

– А то ж нехорошо, спросить забыла, вы ж все-таки спасли меня.

– Сделал такую дурость, ага, – кротко кивнул бородач.

– Э-э-э… меня Тамарой звать!

Незнакомец промолчал. Тамара отбежала от сосны еще дальше. Ей почему-то казалось: медведеобразный Аким сейчас из-за дерева ее как морковь из грядки выдернет. Вон у него какие руки длиннющие. И ноги в коленях нехорошо так согнул.

Тамара как-то видела: Лелькин Серега со своими бывшими спецназовцами в спортзале развлекался, очень похожа стоечка на ту, Серегину. И Лешка, помнится…

Тамара поморщилась: зря о нем все время вспоминает. Сазонов для нее навсегда потерян.

И пусть – предатель! Смылся в свою Германию, бросил ее тут одну-одинешеньку на произвол судьбы.

Тамара сглотнула шершавый горький комок. Впервые до нее дошла ирония слов «произвол судьбы».

Действительно – произвол!

Прежняя, привычная жизнь разрушена, и что ее ждет завтра…

И зачем только она послушалась Лельку?!

Тамара внимательно следила за каждым движением бородача. Крыс, не понимая толком, что происходит, метался между ними и время от времени жалобно поскуливал.

Она сочувственно потрепала его по загривку и, будто снова бросаясь в губительную полынью, с истеричной веселостью крикнула:

– А ты женат, Аким? Дети, наверное, есть? Мальчики там, девочки…

Бородач прислонился к сосне, макушка его грозной шляпы терялась в корявых, сухих ветвях, чудовищная ширина плеч бросала в дрожь. Тамара вдруг подумала, что и Лешка, пожалуй, пониже будет, в плечах так точно поуже…

Правда, на этом типе такой тулупище!

Бородач скрестил руки на груди и с явной насмешкой произнес:

– Да с чего ты взяла?

Тамара вздрогнула, в ушах внезапно зазвенело, голова закружилась. Она изо всех сил ущипнула себя за запястье – не хватало ей прямо тут в обморок упасть при этом жутком типе! – и охнула от резкой боли. С робкой надеждой прошептала:

– Значит, детей у вас пока нет?

– Как и женки, – ехидно уточнил Аким.

– П-почему?

– А хто его знает, – равнодушно зевнул он. – Не сложилось пока.

– Не сложилось! – эхом откликнулась Тамара.

– Али не судьба.

– Не судьба.

Тамара стояла истуканом, глаза ее стали бессмысленными, пустыми. Она не замечала, как осторожно Аким двигается к ней. Словно перетекает с места на место, практически не шевеля ногами.

Очнулась Тамара, когда ее рывком прижали к грязной, провонявшей дубленке, и Аким удовлетворенно заметил, скручивая ей руки за спиной какой-то тонкой веревкой:

– Не женка покамест, но ведь обещалась же!

Он оттолкнул Тамару от себя, она поежилась: чувствовала его оценивающий взгляд даже сквозь плотную сетку. Бородач презрительно сплюнул ей под ноги – ну и манеры! – и бросил Крысу: