ей самой решать, когда их встреча будет молчаливой, а когда наполненной интригой разговора. Чаще всего, чтобы не касаться прошлой жизни, Ален делилась своими соображениями, и мыслями, связанными с голубями. Складывалось такое впечатление, что она нашла в них смысл жизни. Словно больше ничего вокруг не существовало, и мир сузился до размера площади, выложенной брусчаткой.

Заметив, что их беседы становятся какими-то однобокими, и с орнитологическим уклоном, Фастрич пожалел, что однажды открыл рот, и убил тишину спокойствия, сидевшую между ними все это время. Поначалу, ее мысли и выводы были интересными, и необычными, но через месяц болтовни об одном и том же, разговоры об этих ее «подопечных» изрядно ему наскучили. Он молчал все больше и больше, замыкаясь в себе, и совершенно не слушая ее. А она считая, что нашла единомышленника, распалялась все сильней. Простое увлечение, выходя за рамки разумного, перерастало в маниакальную идею.

Весна календарная уже наступила, и день ото дня все ярче заявляла о себе весна настоящая, природная. Сошедший снег обнажил талую почву, и прикормленные голуби пусть и с неохотой, но покидали облюбованную ими площадь. Им хотелось и поплескаться в лужах, и порыться в прогретой весенним солнцем земле. Опять же, традиционно, это время романтики и создания семей. Образовывались пары, вились гнезда. Воспринимая, как должное, птицы прилетали на площадь перекусить, и набравшись сил, улетали дальше, заниматься своими голубиными делами.

Мир, четко построенный, как казалось Ален, по понятным ей законам и принципам, начал рассыпаться и разваливаться на глазах. Завсегдатаи зимнего парка улетая, нередко вообще не возвращались, и их место занимали какие-то заезжие гастролеры, которые по-быстрому наевшись, не оставляли после себя ничего кроме помета.

Чувствуя себя обманутой, она теряла покой. Прежнее спокойствие, обретенное в этом парке, сменялось раздражительностью, и нервозностью. Домашние дела оказались полностью заброшенными. Внешне всегда чистая, и опрятная, Ален трансформировалась в безумную старуху, забывающую о личной гигиене. Но и не ходить сюда она не могла. Здесь была часть ее души, здесь она избавилась от зла, наполнявшего ее сердце, здесь она встретила человека, с которым смогла бы прожить оставшуюся жизнь. Здесь она совершила ту страшную ошибку, от последствий которой теперь не может избавиться. Желая произвести впечатление на соседа по скамейке, она чересчур сильно увлеклась своими голубиными изысканиями. Да так сильно, что напрочь позабыла о первоначальной причине, благодаря которой стала каждый день приезжать в парк.

2. Кил Фастрич

В тот день он выходил из больницы отрешенным и совершенно сбитым с толку. Результаты анализов, которые он сдавал накануне, были, мягко говоря, неутешительные. По поведению доктора, прячущего глаза, и бормочущего что-то невнятное, Кил догадался обо всем.

Родных у него не осталось, а своей семьи не было. Всю жизнь посвятив работе, ничего, кроме денег, и язвы желудка он не нажил. Да и капитал признаться откровенно был не настолько велик, что бы им можно было похвастаться. Купленный давно домик требовал внимания к себе. И если раньше были силы, возможности и время, то сейчас осталось только время. Силы вместе с возможностями остались в прошлом, когда он был молод и полон безумных идей.

Работал Фастрич в торговле. До того как состарился, естественно. Единственное, что он умел — продавать. Обладая какими-то сверхъестественными способностями, продать мог что угодно. Причем человек, уходя от него с покупкой, был предельно счастлив от приобретенной вещи. Как он это делал? Ответ прост: являясь от природы наблюдательным человеком, и зная психологию, Кил легко находил подход к каждому, безошибочно определяя толщину кошелька и намерения покупателя уже с третьей фразы, завязавшегося разговора. Так же умело он лавировал и внутри магазина, ловко избегая острых углов в отношениях с руководством и сослуживцами.

Трудовое поприще он выбрал так же безошибочно, впрочем, как и все остальное, что ему доводилось выбирать. По его мнению это должно было быть что-то постоянное, вне времени, что-то несезонное, и без высокого требования к качеству. Сеть магазинов игрушек идеально подходила под все эти критерии. Проработав продавцом достаточно большой промежуток времени, и изучив всю кухню изнутри, к пятидесяти годам он разработал свою стратегию, с технологией продаж. И теперь благополучно культивировал, и продавал свое детище, обучая юные алчные умы мастерству торговли. Внешне ничем не выделяющийся из толпы, он обладал вьющейся светло русой шевелюрой, большими, слегка навыкате серыми глазами, и широким лбом. Издали, со спины мог вообще сойти за подростка из-за своего роста и телосложения. После сорока, осознав, что волосы активно начали покидать его макушку, Кил стал носить фетровую шляпу. Что вместе с пальто, или плащом, добавляло ему солидности. Из-за ревматизма, и ноющих коленей, в руках у него, в скором времени, появилась легкая дубовая тросточка, которая помогала ему подняться, если он куда-то присел. Во время ходьбы, он ее чаще всего просто нес, или же, если прибывал в игривом расположении духа, использовал как яркий аксессуар, добавляющий элегантности его образу.

Но, вернемся к тому дню, когда он вышел из больницы. Проходя через парк, им было замечено нечто совершенно необычное. Поначалу, он не придал значения увиденному. На одном из газонов сошлись лицом к лицу какая-то женщина и паренек невысокого роста, с медлительной походкой. А вот когда, через несколько секунд, их накрыло густое черное облако, тогда он понял, что стал свидетелем какого-то невероятного события. Туча, или облако, образовало что-то вроде смерча, с этими двумя внутри. Оно закружилось, набрав невероятную скорость, и окутав находящихся внутри людей. Спустя примерно полминуты загадочное облако разлетелось в разные стороны.

Но что показалось Килу в тот момент необычным, так это то, что во-первых, по законам жанра, должен был остаться или один кто-нибудь, или исчезнуть должны были оба. А они, мало того, что никуда не делись, так еще и как ни в чем не бывало, преспокойно разошлись по своим делам. Юноша, сунув руки в карманы направился к выходу, а его, даже не знаю как назвать, партнерша по переглядкам, что ли… уселась на скамейку, и принялась рыдать.

И поначалу, об увиденном решено было забыть, как о нелепом факте, которого просто не могло быть. Но помешало то, что эта барышня стала посещать парк изо дня в день. Словно ее тянуло сюда, как преступника на место преступления.

Ежедневно, гуляя по каменным дорожкам парка, он видел ее. Она, выбрав одну из незанятых скамеек, сидела, откинувшись на спинку, и битый час смотрела куда-то вдаль через площадь. В один из дней, после того, как она поудобней устроилась, и принялась созерцать красоты уходящего лета, Кил Фастрич набрался смелости, и расположился рядом с ней. Целый час, он сидел, ожидая, что на него обратят внимание. Но к его величайшему изумлению, соседка по скамейке словно не замечала его. Он искоса поглядывал на нее, держа руки на отполированном набалдашнике своей трости, и всем своим видом показывал, что не прочь завязать знакомство, или хотя бы установить зрительный