ты меня дождался и не лез, куда собака хвост не суёт, — резонно возразил Виктор Вениаминович. — Я же за амулетом-то и пошёл, или не помнишь?

— Он у тебя с собой? — тут же оживился Эдик.

— Нет, конечно, в сейф запер, — удивился его вопросу полковник. — Зачем он тебе в больнице? Чтобы украли?

— И, правда, незачем, — согласился Эдик и спросил, между прочим: — Кстати, а сколько генератор стоил?

— Не волнуйся, из зарплаты не вычтут. Спишем в утиль, — отмахнулся Виктор Вениаминович, наконец-то присел на край койки и заговорщицки прошептал: — Ну. Рассказывай. Что там случилось?

— Самому интересно, — ответил Эдик и поморщился. В щёку неприятно кольнуло.

В действительности, восстановить цепь событий труда не составило. Очевидно, что, схватив провод, Эдик получил высоковольтный заряд, от которого отключился. Но вместе с тем, удар током активировал скрытые силы. Организм на уровне подсознания почуял угрозу и ответил без участия разума. На чистых рефлексах. А электричество использовал как одну из стихий, возможно, преобразив его в огненную магию. Та, в свой черёд, превратила песок штукатурки в стекло с просинью и обезвредила источник угрозы. Принцип действия тот же, что и у заклинания Стеклянного Купола, которое он некогда придумал в Альдеррийских горах. Ну а поскольку сам чародей, то бишь Эдик, оказался в эпицентре волшбы, то и ему прилетело. Как-то так.

— Отлично, просто отлично, — воскликнул полковник, проявляя неожиданные для него эмоции. — Главное мы поняли. Магия здесь есть, она работает, значит, мы двигаемся в правильном направлении. Как выздоровеешь, поедем на подстанцию, с амулетом попробуем.

— На какую подстанцию? — подозрительно прищурился Эдик.

— Есть тут одна подходящая. Недалеко совсем, сразу за Татарской Каргалой. Федеральная. На пятьсот киловольт. Я уже обо всём договорился.

Пятьсот киловольт. Эдик даже приблизительно представить не мог, сколько это и с чем его сравнивать. Догадывался только, что много и почему-то не горел желанием уточнять личным опытом. Ему вон, генератора хватило по самые эти самые. Едва жив остался. А там всего-навсего двести двадцать. Ну, максимум триста восемьдесят, если три фазы.

— Ну на хер, — попытался отбояриться Эдик. — У меня допуска нет.

— С допуском решим, — успокоил его Виктор Вениаминович, встал и пригладил смятую после себя простыню. — Ты главное — выздоравливай, а об остальном не волнуйся. Всё, я ушёл, будем на связи.

С этим он попрощался и шагнул к двери.

— Так телефона-то у меня нет, — крикнул ему вслед Эдик. — И удостоверения. И кредитки.

— Не беда, выдадим новое.

Радости полковника ничего не могло омрачить.

***

Эдик действительно провалялся в больничке две недели и каждый день с теплотой вспоминал Аларока. Точнее, его чудодейственную мазь. Отечественная медицина проигрывала снадобью магистра и в эффективности, и в скородействии, да и в обезболивании, если честно. Он, когда в том ущелье свиножуть подпалил, пальцы чуть не до костей обуглил, а в строй вернулся через три дня. А здесь… Перевязки, уколы, капельницы. Долго, больно и муторно. Вдобавок, когда заживать начало, так ещё и жутко чесалось. Так что научный подход, это хорошо, но магия всё-таки лучше.

А вот насчёт отдыха Эдик не угадал, пришлось поработать. Каждый день приходил Андрей и показывал на планшете видеозаписи портальных прорывов, а он наговаривал на диктофон, что за монстры и как с ними бороться. Впрочем, жаловаться грешно. Если бы не это занятие, Эдик здесь бы со скуки помер. А так, какое-никакое, а развлечение. Да и не мешки заставляли таскать — лежи, смотри, разговаривай.

Колян с Толяном тоже регулярно наведывались. Эти по очереди. Приносили пакеты с едой для него и охранников, интересовались самочувствием и отчаливали. Видимо, на доклад к Виктору Вениаминовичу. Эдик бы ещё прибухнул с удовольствием, но с этим вышел облом — громилы-охранники оказались ребятами некомпанейскими, а добровольцы-охотнички побоялись выйти за рамки инструкций, сколько он их ни уговаривал.

К середине второй недели Эдик уже изнывал от безделья и не мог дождаться, когда его выпишут. Здоровье практически пришло в норму. Руки зажили полностью, нигде ничего не болело, даже волосы отросли. Правда, коротенькой щёткой, но тем не менее. Единственно, рана на щеке не до конца затянулась, и немного досаждал лёгкий зуд по всей коже, но это он списывал на последствия от ожогов. Обычная парестезия, пройдёт.

На четырнадцатый день Эдик отправился в ординаторскую за больничным листом — так-то он ему на фиг не сдался, но бухгалтерия требовала — а когда вернулся, обнаружил в палате полковника. Тот, хмурый, если не сказать злой, нервно ходил от окна к двери и обратно, а на койке лежал рейдовый рюкзак в камуфляжной расцветке и карабин. Его карабин.

— Что стряслось-то? — спросил Эдик и, вжикнув молнией, открыл верхний клапан. — На тебе лица нет.

— Ничего хорошего. Аналитики спрогнозировали кратное увеличение пузырей.

— Пузырей?

— Они так называют порталы.

— Может, ошиблись?

— Уже началось. А мы с тобой не готовы. Собирайся быстрее, нам надо ехать.

Эдик не стал уточнять, куда именно. Перевернул рюкзак, вытряхнул содержимое прямо на койку, и его недавно отросшие брови полезли на лоб.

«Ого, а полковнику действительно припекло, — подумал он, рассматривая комплект из кожи антрацитового аспида. — Даже сапоги не забыли».

Кроме старых вещей ему положили бельё (слава богу, местного производства, в смысле Земные), носки (в сапоги, конечно, лучше портянки, но на