Во-первых, на «Океан» был наконец-то загружен его штатный воздухоплавательный парк. Во-вторых, вспомогательные крейсера получили так ожидавшиеся Егорьевым и его командирами минные катера – «газолинки», что давало «рысакам» возможность для расширения операций против вражеских коммерческих и даже военных портов. Кроме того, оборудовав временные ростры, на каждый из четырех вспомогательных крейсеров погрузили по два таких катера для остальных кораблей Второй Тихоокеанской эскадры, хотя процесс их спуска на воду по приходе на Сайпан и обещал быть сложной операцией, требующей ювелирной точности при постановке борт о борт пары вспомогательных крейсеров: для спуска катера с одного из них предстояло использовать кран-балки другого.

В-третьих, за неделю до пришествия отряда Егорьева во Владивосток наконец-то прибыл столь долгожданный литерный эшелон с грузом аж из семнадцати комплектов 700-мильных радиотелеграфных станций «Телефункен» с обслуживающим персоналом: спасибо Реммерту и Попову, с организацией подготовки радиотелеграфистов и электриков они в Питере справились. В комплекте с ними пришло и новое стеньгово-антенное хозяйство, к созданию которого, как и к «чудному озарению» в виде эскиза многократного тарельчатого разрядника, без которого секретное германское изделие смогло бы обеспечить устойчивую приемопередачу лишь в радиусе полутора сотен миль, руку приложил небезызвестный Лейков.

Не теряя ни минуты и даже не успев получить на это санкцию комфлота, Руднев приказал немедленно монтировать по комплекту на каждом из вспомогательных крейсеров Егорьева, обговорив с ним тактическую схему использования их в качестве кораблей-ретрансляторов для установления надежной радиосвязи с плавучим штабом эскадры Безобразова – крейсером «Память Азова».

Когда Макаров узнал о «самоуправстве», он полностью одобрил волюнтаристские действия Петровича. В отношении же остальных двенадцати комплектов принял «соломоново» решение: по четыре станции должны были получить корабли его эскадры в Артуре, крейсера Руднева и эскадры Безобразова, но позже, согласившись с Рудневым, приказав одну задействовать во Владивостоке. Забрать «свои» Степан Осипович решил на Иводзиме, куда уходили «Аскольд» и «Ангара», а доставку их туда поручил обеспечить Рудневу. Причем лично.

О причинах такого решения Макаров не распространялся, судя по всему, вполне сознательно. А дабы японцам было чем заняться на то время, пока три русских адмирала будут баловаться чем-то интересным на их «заднем дворе», основным силам Владивостокской эскадры надлежало под командованием Небогатова провести довольно рискованный набег на Нагасаки, поскольку означенные основные силы включали в себя лишь «Громобоя», «Россию» и «Витязя». «Рюрик» латал раны после Кадзимы, на «Ослябе» заканчивали добронирование оконечностей, а на «Корейце» полным ходом шли работы по реконструкции станка в носовой башне для монтажа «трайэмфовской» десятидюймовки.

Из Золотого Рога корабли Небогатова вышли вместе с «Богатырем» и «Варягом» под флагом Руднева, а также с «Леной», на которую были загружены радиотелеграфные станции для эскадр Макарова и Безобразова. Для кораблей Второй Тихоокеанской она везла также дополнительный боекомплект. За три дня до их выхода в море из залива Посьета через Лаперузов пролив выскочили «рысаки» Егорьева. Руднев же, проводив броненосные крейсера миль с пятьдесят, повернул свое трио к Сангарскому проливу…

* * *

– Господа адмиралы, разрешите! – Козырнул от дверей входящий в салон флаг-офицер командующего Второй эскадрой флота Тихого океана кавторанг Свенторжецкий. – С Горы передают: дымы с норд-веста. Несколько. Но точно число пока подсчитать не могут.

– Спасибо, пусть докладывают каждые десять минут, Евгений Владимирович. Прикажите дать сигнал:

«Боевым кораблям иметь под парами все котлы». К походу и бою быть готовыми через тридцать минут, – живо отреагировал на новость вице-адмирал Безобразов. – И будьте добры, пригласите к нам на «Азов» контрадмирала Беклемишева.

Ну, что, Всеволод Федорович, одно из двух: или наши гости дорогие, которых вторые сутки поджидаем, или гости лихие, незваные… Торгаши здесь косяками не ходят. Пойдемте, подышим. – Безобразов поправил пенсне, придававшее его лицу безмятежный, почти профессорский вид, неторопливо поднялся и, жестом приглашая своего собеседника пройти вместе с ним, направился к выходу на кормовой балкон «Памяти Азова». – Вы только пальтецо накиньте: чай, не май месяц.

– Ну, лихие эти гости вряд ли, Петр Алексеевич, – с улыбкой проговорил, поднимаясь, Руднев. – По нашим же совместным прикидкам японцы ваши стоянки еще точно не вычислили. Здесь местным рыбакам вообще все токийские проблемы не важны, особенно после того, как вы им стали платить за рыбу больше, чем они могли себе вообразить. Кстати, от блюд местной кухни, что нам вчера Беклемишев со своего стола прислал, я в восторге. Признаться, у нас во Владике ничего подобного и в помине не готовят.

– Стола – это того, который «ножками вверх», что ли? – усмехнулся Безобразов.

– Ну, да… Только, ради бога, при нем так про «Наварина» не скажите, обижается же человек…

– А… Обижайся, не обижайся, а весь народ наш так его и зовет, от самого Абукира. Как ляпнул тогда кто-то на мостике: «Смотрите, смотрите! „Стол“ наш щасс в „Ринауна“ въедет!» Посмеялись… А вот прилипло же, прости Господи! Но все лучше, чем «Блюдо с музыкой», хотя этот «Стол» в одиночку уже три приза словил. Мы вот на крейсере двоих только сподобились. «Нахимов» так и вообще одного. Правда, судя по продолжению, этот один может и всех наших стоить. Родионовские, конечно, недовольны, но пускай себе на поживу еще ловят.

Кстати, должны были на бункеровку еще вчера притопать… Такое у нас бывает. Сутки-двое, еще ничего не значит. Вот когда «Океана» с Егорьевым хватились, дней десять ожидаючи, крепко попсиховали все. Я уж почти решился телеграф запускать. Кто ж знал, что он угля с трофея своего первого черпанул и благодаря этому еще двоих стреножил. Американец-то, тот, что с керосином, газолином и маслом машинным, больше восьми узлов не полз.

Правда, третий его приз – германца – мы отпустили после получения им соответствующей накачки от сайпанского «островоначальника», естественно… Но это указание – пойманных немцев на разбор к губернатору и на его решение, – как я понял, часть нашего уговора с Берлином. Они нам не мешают в Бахии за Сайпаном спокойно стоять, а мы их соотечественников-контрабандистов не топим, а к ним на «разбор» ведем. Какой «разбор» – ясно же, что двоих поймали и обоих же по просьбе губернатора отпустили.

А вообще-то, Всеволод Федорович, для наших дел вспомогательные крейсера очень хороши оказались. Из всего того улова, что за Сайпаном под присмотром «Храброго» и миноносцев на якорях отстаивается, больше половины на счету этой четверки гнедых. Как и из тех пароходов, что уже у вас во Владике, пять – егорьевских «скакунов» добыча.

– Петр Алексеевич, насколько я знаю, Свенторжецкий ведь с Егорьевым уходил…

– Да. Евгений Романович о нем высочайшего мнения. По его представлению произведен в капитаны второго ранга. Я его к себе забрал. Потому как тут полно штабной и шифровальной работы. Организация охраны стоянок, оприходывание и отправка во Владивосток трофеев. Допросы всякие разные, изучение документов. Переписка с сайпанским губернатором. У него ведь английский и немецкий свободно. И японский для разговорного сносен вполне. Мы же тут уже совсем из сил выбивались… Спасибо Егорьеву, не пожадничал…